– Понятно. – Захар залпом выпил полстакана чаю, запустил пальцы в волосы. – Значит, Всеволода мне отдаёшь?
– А без него всё равно не обойтись. Да и работник он огневой – день и ночь пашет. Ты, думаю, в претензиях не будешь – парень весь в своего отца…
– Да уж знаю – у меня в отделе есть другой такой парень, – Захар имел в виду Михаила Ружецкого. – Вот пусть и поработают вместе. Я, как на фронте, родственников не разлучаю. Курить будешь?
– Давай. – Милорадов, покончив с чаем, принялся за сигарету. – Захар, да не смотри ты на меня так! Всё знаю, понимаю, сочувствую, но сделать ничего не могу. И без меня твоё начальство сделало бы точно такие же распоряжения. Не вольны мы выбирать себе дела – они сами нас выбирают. Да тут ещё Подболотов поприсутствовать хочет – следователь из Петроградского района, который на труп Гаврилова выезжал. Зачем ему это надо, без понятия. Захочет – сам скажет. Может, у него какие-то соображения есть. Теперь подумай, кого выделишь в помощь братьям – одни они не справятся. Нужны, по меньшей мере, ещё двое – практик и аналитик. Если кто-то потребуется от меня, обязательно помогу. И перед начальством будем отчитываться только вместе, – успокоил Милорадов, внимательно разглядывая струйку дыма, тянущуюся вверх от его окурка. – За один день и так много успели, и даже вчерне команду сформировали. Поразмыслишь на досуге, пока все не собрались?
– А куда ж я денусь? Пока не подохну, буду размышлять…
Захар расстегнул пиджак – после горячего чая ему стало жарко. Лицо горело, нос заблестел, и захотелось вообще скинуть с себя, к чёртовой матери, и джемпер, и рубашку с галстуком – вообще остаться в одних трусах. Андрианыч, конечно, прав – сейчас все силы брошены на обмен крупных купюр и на наблюдение за криминальными элементами, которых денежная реформа сильно потревожила. Если через это дело удастся прихватить мало-мальски известную в городе группировку, уже будет большая удача. Ну а если несколько банд попадётся в сети, можно вертеть дырки под новые звёзды. Значит, надо действовать, потому что всё равно никто за них работать не станет.
– Ну, не надо так, Захар, ты ещё молодой, – попенял ему Милорадов. – Который тебе год?
– В ноябре сорок один исполнился, – грустно сказал Горбовский.
– Тьфу, мальчишка! – прищурился Милорадов. – Мне пятьдесят, а я ещё пожить хочу. По каждому поводу не напомираешься. Лучше подумаем, кого у тебя ещё можно взять. Давай этого, который мне в Москве, в «Шереметьеве-2» помог. Красавец такой усатый…
