Потом печенье падало на пол, и Ника неловко извинялась, с третьей попытки от заморских пряников научившись отказываться. Полина Борисовна, отдавая ей папку с бумагами, смеялась зрачками, и Ника часто выдурманивалась из кабинетика в холодном поту.
Как-то, выйдя из здания, она увидела Полину Борисовну, садящуюся в пежо. Ника проводила ее долгим взглядом: шубка болталась на левом плече, красивые светлые волосы были нарочито небрежно собраны в модный пучок, гармонировавший со светло-бежевым цветом машинки, а сумочка, на которой таяли снежинки… Но тут Полина Борисовна обернулась, словно поймав на себе Никин взгляд: «…?» – спросила она что-то, обнажив два ряда отличных, хотя и островатых, зубов, и облизнула сухие узкие губы. Отказаться было невозможно, да не очень-то и хотелось. Вдохнув резковатый запах мужских духов, Ника пыталась выкинуть из головы «чушь», пока мадам вела машинку, но тщетно.
На следующий день, войдя в кабинетик Полины Борисовны, Ника с удивлением дотронулась до прядей ее волос, потом провела рукой по скулам, да и сказала.
– Что ж ты так долго молчала! – покачала головой Полина Борисовна, прыгнула к Нике на колени, и превратилась в жабу.
* * *
Сто семнадцатое ноября
– А если бы черных птиц красили в белый цвет? Вот путаница получилась бы! – написала я черно-белой гуашью по голубому небу.
– С меня так и льет! – печально простучала каблучками по странице Алиса. – Все страньше и страньше!
– Ты – удивительная сказка, – улыбнулась я ей мягкой загогулиной «у», а Алиса неожиданно быстро согласилась: – Да, я – удивительная сказка! Самой с того света перечитывать интересно!
Разве я могу спорить с чудесной потусторонней девочкой из самой лучшей на свете истории? Нет, я расскажу ей другую! Ту, что Мальчишка слушать не станет…
* * *
[Интермеццо. «Г-жа Х и г-н Уй»]
– Сюжет притянут за уши.
– Да она исписалась давно!
– А вам не кажется, что в этом есть определенная интрига?
– В чем – в этом?
– Не кажется. Надуманно.
– А меня проняло.
– Вас и не то проймет.
– Зачем вы так?
– Мы должны объективно освещать современный литературный процесс.
– Что такое объективность?
– А что такое вкус?
– Любая критика…
– …есть самоудовлетворение.
– Душевный онанизм!
– Душевный онанизм – это когда ты вместо того, чтобы путешествовать, смотришь передачи Крылова, вот что такое душевный онанизм.
– Сто раз писали, что Литературная Критика умерла.
– Сто раз писали, что Литература умерла.
– Сто раз писали, что Автор умер.
