– Андрей, почему ты такой?
И он не спросил – какой? А просто начал говорить, продолжая греть ее руку в своем кармане:
– Хочешь узнать, как же становятся жиголо? Наверное, надо иметь к этому некую предрасположенность, дорогая. Я рассказал бы тебе слезливую историю, если ты пообещаешь не пытаться наставить меня на путь истинный. Договорились?
Ксюша в ответ сжала его ладонь в кармане.
– Итак, история трагического падения. Некий юноша любил некую девушку. Это была бедная и честная девушка. Она была из провинции, юноша тоже, но ему уже досталась от тетки комната в центре Питера. Вроде твоей. Но хуже. Девушка училась, а юноша работал, чтобы девушка смогла учиться и они могли прокормить себя. Он работал, а ночами читал, потому что очень боялся «отстать» от нее интеллектуально, и тогда бы она могла его разлюбить и бросить. Девушка была очень-очень умная. Еще какая умная. Ну, и как ты понимаешь, достало ее жить в коммуналке и есть яблоки. Огни большого города сулили иное. Черт ее знает, где она его подхватила, но ушла она от мальчика к мерзкому, старому ревматоидному старику. Из бывших партийных. А мальчик решил – надо и ему попробовать продаться? Как это? И продался – старой, морщинистой, пахнущей кислым потом старухе, вдове народного артиста.
Ксюша медленно вытащила руку из его кармана. Но он этого как будто даже и не заметил.
– Это его первая старуха купила мальчику квартиру и научила выискивать в антикварных лавках бронзовые лампы да английские гравюры. Ну, и отличать хорошую обувь от плохой, а кашемир от мохера.
– А что потом? – Ксюшу трясло то ли от холода, то ли от Андреева монолога.
– Ну а что потом? Потом была деловая дама с большим бюстом и развитым целлюлитом, потом дочь одного судоверфевного бонзы, любительница горных лыж, потом жена этого же бонзы…
Ксюша вдруг вскочила, растолкав стоявших у перил с фотоаппаратами японцев, и ее вырвало прямо в темные холодные воды Сены. Андрей подошел к ней сзади, накинул ей свое пальто на мелко дрожащие плечи. И закурил.
– Тебя со мной очень часто тошнит. А иногда и рвет. – Она скорее почувствовала, чем услышала, как он усмехнулся. – Химическая реакция. Впрочем, это лучше, чем диатез.
В «Ритце» он подошел поцеловать ее перед сном. Ей показалось – впервые, – что от него пахнет кисловато. Старушечьим потом и дряблым телом. Она отшатнулась. Андрей криво усмехнулся и, ничего не сказав, ушел к себе в комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
