Я оглядывала по очереди всех мужчин, работавших рядом. У Арезки лицо было серьезное, он почти не раскрывал рта.
Наконец появился Мюстафа. Он не разделся. На нем было пальто в крупную черно–белую елочку.
— Здравствуйте, — громко крикнул он.
Арезки, казалось, был недоволен.
Подошел бригадир.
— Ну, ты что здесь делаешь? Что с тобой стряслось?
— Я проспал! — крикнул тот.
— Бегом в раздевалку. Это тебе так не пройдет. Марш…
— Потише, — сказал Мюстафа.
Держась с большим достоинством, он спустился и направился к станкам.
Бернье скрепя сердце принялся приколачивать реборды. Белые халаты прохаживались по цеху, могли нагрянуть в любую минуту.
Мюстафа вернулся, и Бернье протянул ему его молоток.
— Держи. Твой ящик в машине. Но премия твоя улыбнулась.
— О, — сказал Мюстафа пренебрежительно, — нужна она мне.
На нем был толстый свитер, синий с белым; я никогда не видела его в спецовке или в комбинезоне. Алжирцы на конвейере как правило работали в пиджаках из твида и замасленных джинсах. На Арезки была черная футболка с засученными рукавами.
Мюстафа принялся приколачивать уплотнители, потом остановился и предупредил меня:
— Внимание, здесь хроно.
— Хроно? Это еще что?
Он пожал плечами; я перешла к следующей машине, не дожидаясь ответа. Он приблизился своей ленивой походочкой, оттолкнул маленького марокканца, ударил несколько раз молотком и остановился.
— Что с вашими волосами? Вы опять подобрали их? Вы не знаете, кто такой хроно? Это — хроно. Нужно работать не торопясь.
Он показал как, но в это время Бернье попросил, чтоб я пошла за ним.
— Взгляните, что вы пропустили.
Машина, на которую он мне указал, шла далеко впереди, она была уже в секторе, где устанавливали замки. Бернье взобрался в нее, присел и показал на широкий разрыв в пластике на уровне левой реборды.
Я извинилась.
— Будьте внимательны. Если это попадется на глаза Жилю или начальнику цеха…
Его мордочка щенка–пустолайки совершенно не соответствовала серьезности тона.
— Возвращайтесь быстро на свое место, а то он ускользнет у вас из–под носа. Я имею в виду брак.
Мюстафа подстерегал меня. Он спросил, что случилось.
— А, глупость…
— Это в моей работе?
— Да.
Он отвернулся и, казалось, задумался.
— Погодите, — закричал он.
Он ухватил меня за руку и, тыча пальцем, морща лоб от умственного напряжения, серьезно объяснил:
— Я сейчас делаю четвертую машину. Он вас водил к замкам? Ну так вот, — закричал он в восторге, — эту машину делал он сам.
Он потирал руки от удовольствия. Мне это было неприятно. Мюстафа огорченно покачал головой.
