Я доверилась его стремительности и ничего не отмечала. Столкнувшись с ним в одной из машин, я спросила, который час. Он положил свой молоток и показал мне десять растопыренных пальцев, потом еще два пальца. Полдень. Еще полчаса. Поставив свой ящик под панель приборов, Мюстафа блаженно курил. Это было запрещено. Он прикрыл глаза. Я подошла к нему.
— Ваш приятель отлично работает.
— Арезки? — спросил он сонным голосом.
— Его зовут Арезки? Мне послышалось Резки.
— Это одно и то же.
Он затянулся.
— Ступайте, — сказал он мне, — премию потеряете.
Я побежала к следующей машине. Я выходила из нее, когда пришел Арезки в поисках бачка с бензином, чтоб отчистить руки. Он взял большой комок стекловаты, скрутил из него тампон и передал соседу.
— Приятного аппетита, — сказал, подойдя ко мне, Мюстафа.
Аппетит у меня хороший. Я ем в раздевалке, где из единственного крана по капле сочится вода. Иногда, не дождавшись очереди, я ем, не моя рук. И падаю на скамью. Поем и лягу, скрутив пальто вместо подушки под головой. Тело отдыхает, какое блаженство!
После обеда ко мне подошел Жиль. Приятно было смотреть на его лицо активиста из рабочего предместья, решительное, твердое, ясное. Его прямой взгляд видел вас насквозь. Он незаметно сделал мне знак, мы отошли в сторону.
— Что случилось, мадемуазель Летелье? На одиннадцати машинах отсутствуют реборды, а вы ничего не отметили. Так, ступайте, — сказал он, подталкивая меня к подходившей машине. — Быстро проверьте и скажите мне результат.
Я вскарабкалась и машинально оглядела машину. Неполадки улетучивались при моем приближении, но стоило мне отвернуться, возникали вновь. Большими дрожащими буквами я написала сама не знаю что.
— Сегодня утром я брала талон в медпункт.
— Да, знаю, но вас подменял Бернье. Нет, это случилось позже, перед обеденным перерывом.
Я молчала. Взгляд его не был сердитым. Приближалась следующая машина.
— Ступайте.
Я проверила, и когда я спустилась, он продолжал:
— Послушайте, мадемуазель Летелье, вы находитесь здесь, чтоб контролировать ИХ работу.
Он сделал ударение на ИХ.
— Они здесь, чтоб эту работу делать. Я с удовольствием побеседовал бы с вами, как я беседовал с вашим братом. К сожалению, это невозможно. Ступайте.
Я влезла, проверила, спустилась.
— Здесь не поговоришь. А вечерами я занят, у меня другие дела. Ступайте.
Осматривая машину, я думала, что с Жилем можно поговорить в перерыве. И предложила ему, спустившись. Он покачал головой и сказал нет, Люсьен объяснит мне почему.
