— Поверь, Джордж, — сказала она, — что равенство так же дорого в дружбе, как и в любви.
— Несомненно, мама, — отвечал он, — но прежде чем руководствоваться этим правилом, следует определить слово «равенство»: что уравнивает двух мужчин, или мужчину и женщину?
— Внешний условия больше всего другого, — смело отвечала она.
— А мне казалось бы, что тут большую роль играют внутренние, душевные условия.
Она взглянула на него и покачала головой мило, кротко, с любовью, но все же с твердым намерением выразить противоречие.
— Я всегда допускал, — продолжал он, — что человек низкого происхождения…
— Я ничего не говорила о низком происхождении! — Это был вопрос, относительно которого между матерью и сыном не существовало полной откровенности, но мать всегда пыталась успокоить сына на этот счет.
— Что человек относительно низкого происхождения, — продолжал он, не прерывая своей фразы, — не должен позволять себе того, что может себе позволить истый аристократ; это несомненно. Хотя молодой принц может стоять выше по природным дарованиям, чем молодой сапожник, и всего лучше обнаружат свой аристократизм, ухаживая за сапожником, тем не менее сапожник должен ждать, чтоб за ним ухаживали. Свет создал такой порядок вещей, при котором сапожник не может поступить иначе, не обнаруживая дерзости и нахальства, с помощью которых он ничего не достигает.
— И при которых он стал бы очень плохо тачать свои сапоги.
— Несомненно. Этого ни как нельзя избегнуть, так как более благородные занятия, к которым призовет его оценивший его принц, заставят его бросить свои сапоги.
— Неужели лорд Гэмпстед заставит тебя бросить почтамт?
— Вовсе нет. Он не принц, да и я не сапожник. Хотя нас разделяет большое расстояние, оно не так велико, чтобы наше знакомство требовало подобной перемены. Но я говорил… не знаю хорошенько, что я говорил…
— Ты старался определить, что такое «равенство». Но человек всегда запутывается, когда вдается в определения, — сказала мать.
— Хотя оно отчасти зависит от внешних условий, внутренние играют тут большую роль. Вот, собственно, что я хотел сказать. Мужчина и женщина могут отлично ужиться, питать друг к другу такую постоянную любовь, хотя бы один был аристократ и богач, а другая была бедна и взята из ничтожества. Но совершенное животное и разумное человеческое существо едва ли могут ужиться и любить друг друга.
— Это правда, — сказала она. — Боюсь, что это правда.
— Надеюсь, что это правда.
