— Летали? — грозно спросил я, оглядывая свой инженерный состав.
— Как можно без вас, господин барон, — ответил конструктор и сознался.
— Так по полю порулили, реверс проверили. Конструктор был совсем из молодых. Прошлогоднего выпуска Будвицкого политеха. Помню я его еще брать в команду не хотел потому что тот из старой аристократической семьи, барон из «-фортов». Конкретно из Гоблинца. Как его?.. Лайфорт.
— Деньги на постройку откуда взяли? — спросил я.
— С постройки моего аппарата? — Не беспокойтесь, господин барон, этот паролет я постоит своим коштом. Ваши идеи конструкция моя. А ваш аппарат скоро доделают, — пообещал он.
— Назначение твоего паролета? — голос мой посуровел.
— Девочек катать? Куда оружие ставить будем? Или на нем дирижабли таранить станем? Добровольцы есть? — Изначально я ориентировался на создание курьерского и почтового образца. Не все можно доверить телеграфу. Да и срочность он обеспечивает приличную. Уменьшение лобового сопротивления при такой схеме планера даст прирост скорости при использовании того же двигателя в полтора раза. Вот расчеты, — протянул он мне папку.
— И война не вечна, господин барон. Я считаю, что будущее за пассажирской авиацией.
— Когда аппарат начинает отрывать от земли? — подвинул я к нему план аэродрома. Лайфорт показал мне место на плане.
— Вот здесь, почти на краю, но мы сразу включили реверс винта. Разбег получался в два раза длиннее, чем у моей корявой подделке под «фарман».
— То есть хвост не поднялся, раз реверс отработал? — уточнил я.
— Точно так.
— Вот что… Ставь свой аппарат на поплавки вместо колес, — вынес я свой вердикт.
— Влетать будем с реки. Читал я как-то в юности, что обилие систем гидросамолетов в начальный перил авиации был обусловлен именно большой линией разбега до взлета. А на воде она практически бесконечная. В глазах инженеров праздничный блеск сменила тоска.
— А кто вам сказал, что будет легко? — обвел я их взглядом.
— Воздух еще не изученная субстанция. Все наши знания о нем приблизительны и эмпирические.
* * *
Плотто, как и обещал, прислал мне трех мичманов, желающих переквалифицироваться из воздухоплавателей в летчики. Энтузиастов. Прибыли они на третий день как я вышел из отпуска. Как подгадали. Мичманцов этих к их глубокому разочарованию я поставил младшими техниками к самолетам, заявив, что пока они не будут знать матчасть аэропланов назубок, к полетам я их не допущу.
— Это вам не пузырь с газом, который сам по себе летает. И заодно, как бывшие моряки, рассчитайте и сконструируйте поплавки для нового паролета Лайфорта, чтобы он мог взлетать и садиться на воду. Мичмана же привезли посылку от Моласа. Огромный ящик на железнодорожной платформе. С охраной, что бдела за целостностью пломб на каждой станции. В ящике находился целый двигатель внутреннего сгорания республиканского конструктора…… Нерабочий. И еще куча всяких железок неясного генеза. В сопроводительном письме главный разведчик ольмюцкого короля отметил, что данный мой заказ совершил почти кругосветное путешествие через Португейзе и Мидетерранию и стоил жизни двух его агентов, которые воровали эти детали с воздухоплавательного завода «на металлолом». Мелкое уголовное преступление, но, несмотря на то, что для прикрытия эти агенты действительно занимались сбором металлолома и имели для этого легальную фирму, республиканский суд постановил их повесить. И не потому что… а чтобы не… В ящик Молас заколотил все, что они успели украсть и заранее переправить. В том числе и один двигатель внутреннего сгорания с погибшего дирижабля. Со вторым двигателем их поймала полиция. Как говориться «с поличным». «Большего для тебя по этой теме я ничего сделать не могу, — писал генерал.
