Джорджина ела, пила кофе, глядя на удаляющуюся береговую линию. Ее душа пела от восторга. Ей казалось, что она помолодела на несколько лет.
Однажды она была безумно счастлива, но потом жизнь стала подкидывать ей проблемы одну за другой. Ей пришлось забыть о беззаботном и полном приятных приключений существовании после ухода отца. Вспоминая об этом, она понимала, почему пообещала самой себе никогда не рожать. Джорджина боялась походить на свою мать, которая меняла любовников, стараясь найти настоящую любовь, и полностью игнорировала своих детей.
— Почему ты грустишь, дорогая?
Голос Сантоса вырвал ее из размышлений.
— Я просто вспоминала кое о чем. — Она постаралась быстро обуздать эмоции. Сантос наблюдал за ней с таким сочувствием, что она не могла вынести его взгляда.
— У всех нас есть то, чего не хочется помнить. Но иногда лучше выговориться. — Его тон был успокаивающим и обнадеживающим. Он присел рядом с ней, взял за руку и мягко погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Он беспокоился о ней, как влюбленный.
Джорджине хотелось отстраниться от него; ей казалось, что он вглядывается в ее душу.
— Я думала о своем прошлом, — хрипло произнесла она.
Он кивнул, глядя на нее с пониманием:
— Что случилось?
— Моя мать пристрастилась к спиртному после ухода отца. — Она разозлилась, ее сердце забилось чаще. — Мне оставалось только ухаживать за Эммой и защищать ее. Я рано повзрослела.
— От чего ты ее защищала, Джорджи?
Она взглянула на него снизу вверх. Он говорил резко, но сдержанно, и смотрел на нее, прищурившись и нахмурившись.
Она колебалась, понимая, что не должна ему об этом рассказывать.
— Что произошло, Джорджина? — Он отвел волосы от ее лица, и она опустила глаза, не в силах выдержать его сочувствие. Разве может такой безжалостный и хладнокровный человек, как Сантос, сопереживать? — Расскажи мне, Джорджи.
Одной рукой он гладил ее по голове, другой крепко держал за руку. У Джорджины не осталось выхода.
— Сначала она перестала о нас заботиться, меняя любовников как перчатки. Я стала водить Эмму в школу и готовить еду.
Сантос положил руку ей на плечо, успокаивая:
— Продолжай.
— Мне пришлось выкручиваться, чтобы сохранить крышу над головой и еду на столе. Моя мать тратила все деньги на то, что считала важным, но не на продукты или арендную плату.
Он откинулся на спинку стула, положив руки на бедра, и помолчал, размышляя над тем, что она сказала.
— Поэтому ты вышла замуж за Ричарда Хэншо? — спросил он, и его голос походил на сдавленное рычание.
