..Разомкну я все замки..
Шаг..
Нож, выскользнув из ножен, бесшумно вспарывает воздух, и серебристой щукой выплескивается из темноты в красноватый сумрак.
..Ради силы,
ради воли..
Последним шагом я замыкаю спираль и, развернувшись, приседаю на корточки.
Напротив Фанеры, застывшего памятником самому себе.
Он молчит, опустив руки на рифленый рисунок люка.
В левой зажат листок какой-то дряни, правая пуста.
Перевернутая свастика ржавым пауком прилипла к его ладоням. И мне чудится, будто концы ее чуть-чуть подрагивают. Словно от еле сдерживаемого голодного нетерпения.
Я гляжу в глаза Фанеры, живые черные омуты на осыпающемся ослепительной известью лице.
Гляжу, пытая взглядом собственное отражение в неимоверно расширившихся зрачках друга.
На гладкой шкуре ножа, уютно пристроившегося в ладони, плясали багровые блики еще не пролитой крови и мы оба молчали.
Я, потому что..
А Фанера..
Не знаю..
Последние слова, капля и соломинка, жгли мне гортань, кривили губы и рвались в..
Но я молчал.
И тишина девятым валом вздыбилась за спиной, грозя распороть обезумевшей струной весь мир на куски.
Я молчал.
Мое отражение тысячью брызг разлетелось во все стороны, и Фанера еле заметно наклонил голову.
Так надо.
Клинок поплыл к свече и одновременно Фанера потянулся правой ладонью к трепещущему пламени.
Черным..
Облегчено выдохнул я, и нож поплыл быстрее.
Именем..
Володя, улыбаясь уголками рта, вытянул руку и накрыл пальцами пляшущий огонек.
Пламя, пригнувшись сначала, в следующий миг светлым ореолом овеяло преграду.
Тоски..
Последнее слово, зацепившись за зубы, закружилось шипастой снежинкой, скользнуло по лезвию ножа, и, оттолкнувшись от ладони Фанеры, черным мотыльком упало в огонь.
Игривый янтарный язычок взметнулся вверх, обвивая живую плоть, и истаял в воздухе, оставив лишь тонкую струйку дыма, тянущуюся к земле.
И мы с ночью упали в обнимку.
..Лицо вспыхнуло резкой болью, словно кипятку на щеку плеснули, и сквозь толстый слой ваты, непонятно как оказавшейся у меня в ушах, донеслось:
- ..ок, ты живой? Сашок? Или где?
- Местами - вяло ворочая языком, пробормотал я.
И, открыв глаза, приподнялся на локтях. Дабы оценить обстановку.
Скопившийся в голове туман начал потихоньку рассеиваться, видимо, улетучиваясь через неизвестные науке отверстия.
- Убери руку с моего пульса, я еще слишком живой для тебя. Не дождешься, некрофил.
Встревоженная физиономия Фанеры, нависающая надо мной, при этих словах гнусно ухмыльнулась и разом вернула себе прежнее пофигисткое выражение.
