Я шел обратно в осиротевшую (это слово уже звучало) супружескую постель. Проходя мимо детской, я думал, что нужно бы зайти поправить на младшем сыне одеяло, но гнал эту мысль: разыгрывать перед собой заботливого отца было отвратительно.
Я ложился на кровать, но сон не спешил возвращаться. Чувствовал я себя пока сносно — принятый перед сном алкоголь еще бродил во мне вместе с кровью, растворяясь в ней или растворив ее в себе — какая разница. Чем дольше я пил, тем по херу мне становилось.
По утрам было хуже. Это мое сердцебиение. Когда заканчивалась алкогольная анестезия, сердце, как сумасшедший паровоз, набирало ход. В поисках утраченного оно начинало гонять кровь так, что я вынужден был тут же что-нибудь принять, чтобы его угомонить. Обычно для таких случаев я оставлял заначку на утро. Не дожидаясь родео, отменял его в самом начале.
Ольга молчала.
Что ж, молчал и я.
Старший сын, счастливый или не очень, сваливал в школу.
Кое-как позавтракав, я тоже уходил из дома…
В агентстве, как всегда, меня ждали звонки. Я никому не давал домашнего телефона — эта территория была неприкосновенна, поэтому клиенты обрывали здешние номера.
Оператор Ирина, заглядывая в глаза, протянула внушительную портянку с телефонами и комментариями к ним. В ее взгляде читалось… Нет, я не собирался ничего читать!
— Потом, — сказал я, пробегая. — Потом, потом, потом.
С этой Ириной меня связывало одно обстоятельство. Совсем одно, и не хер раздувать из этого проблему.
Войдя в комнату менеджеров, я уселся напротив одного из них.
— Привет, Наташ.
Она подняла взгляд с бумаг на меня. Я улыбался. В верхнем ряду справа не хватало зуба.
— Ты себя в зеркале видел?
— И?
Она глядела на меня, как на таракана. Но я был хорошим тараканом. Таким, без которого она не могла обойтись.
— Сергей, я не знаю, что я с тобой сделаю.
Наклоняясь над столом, я приблизился к ее лицу.
— Обожаю ролевые игры. Ты госпожа, я раб. Все, что угодно.
— О-почки! — сзади кто-то засмеялся.
Наталья встала, обошла стол и, взяв меня за воротник, выдернула в пустой холл.
— Если ты думаешь, что ты пуп земли, я завяжу тебя на другом месте, — ее лицо исказилось от бешенства.
— Пусти, — попросил я. — Слышишь?
Она разжала пальцы.
— Че ты заводишься, Наташ? Че случилось?
— Да пошел ты, — сказала она, складывая руки на груди. — Документы готовы?
Я кивнул.
— Ес.
— Где?
— В машине.
Она снова посмотрела на меня. Теперь уже как на ненормального.
— Ты что, в таком состоянии машину водишь?
