Мы стояли ранним утром на балконе у Радика: я, Радик, Альбертик и Маодзедун. Родители Радика уехали в деревню. Всю ночь мы играли в карты и пили бражку, которую его отец бодяжил в большом металлическом бидоне. Я стоял с эмалированным ковшиком в руке и нес чепуху. Все ржали, только Мао был недоволен.
— Хорош, Серег, — канючил он. — Ты задерживаешь тару.
— Холос, Селег, — передразнил я его. — Ты заделживыишь талу.
Мао злился, но не мог ответить.
— Ты проиграл, — сказал я ему. — Ты плоиглал.
Пацаны снова заржали.
Я смотрел на этого пьяного узкоглазого черта. Как он вообще оказался здесь? Кто его сюда звал?
Было где-то часа четыре утра. Радик постоянно гасил наши голоса.
— Тихо вы, — сквозь слезы шипел он. — Меня родаки за яйца подвесят.
Все представляли подвешенного за яйца Радика, и смех снова сводил желудки.
Я отпил из ковшика и снова посмотрел на Мао.
— Тебя кто сюда звал?
— Ладик, — ответил тот.
— И где ты должен сейчас находиться?
Мы играли на спор: проигравший должен был перелезть на соседний балкон и просидеть там ровно час. Что он там будет делать, никого не волновало. Играли все, и вот этот хитрожопый китайский лидер, проиграв, теперь пытался задурить нам мозги.
— Пей быстлей, — твердил он мне, не выговаривая «р». — Мы талу ждем.
— Кто, бля, ждет? — поднимал я брови, в то время как Альбертик, обессиленный от смеха, присел на корточки. — Кто это «мы»? Ты, давай уже, Сунь Хуй Вчай, с вещами на выход.
Мао мялся. Ему было не смешно. Шутки для него кончились.
— И правда, Дзедун, че ты еще здесь делаешь? — переводя дух, спросил Альбертик.
Альбертик не я, с ним не поспоришь. Мао шагнул к перилам.
Соседний балкон стоял впритык — нужно было просто перекинуть ногу и перелезть. Делов было на семь копеек. Если бы проиграл я, давно бы уже сидел там без лишних слов.
— Смотрите! — Мао вдруг вытянул руку.
Что еще? — мы повернули головы туда, куда он показывал.
Через ряд от нашего с одного балкона на другой перелезала старуха. Она делала то же самое, что намеревался сделать Мао, только до земли было не пять, а четыре этажа.
Что ей было нужно на чужом балконе? В какую игру и кому она проиграла? Старуха уже почти перелезла, когда Мао внезапно вскрикнул.
Я видел, как она заваливается спиной в пустоту, как вскидывает к небесам ноги в приспущенных до икр толстых чулках, словно таким образом дико молила о пощаде и милосердии. Я хотел закрыть глаза или отвернуться, но не успел. Я проследил ее падение до самой земли, и ковшик, выпавший из моих рук, спародировал ее падение…
