— У меня кружится голова, — произнесла она, переводя дух после затяжного поцелуя.
Ага, кому бы говорили! Я вообще держался за нее, чтобы только не свалиться в воду.
Но и впрямь, романтика перехлестывала через край. Нам было по двадцать с небольшим, мы находились в центре красивейшего из городов и, как истинные дети заката, мучительно тискали друг друга.
Хмель подвинулся на полбилета и уступил место вожделению. Теперь они вдвоем восседали на одном стуле.
Мимо нас проплыл ментовский катер. Два мента загорали на палубе и тупо зырили на наши упражнения.
Это никуда не годилось. Мы снова поднялись на набережную.
— Хочешь, я покажу, где мы сидели с моим мужем? — вдруг предложила она.
Сидели? (Ее муж сидел в кустанайской колонии общего режима за наркоту.)
И еще у нее была (а! раз пошла маза выкладывать — тогда начистоту) годовалая дочь, — но не здесь, а у ее родителей.
Вот вам, бляхо, и Одри Хепберн, скажете вы.
— Покажи, — сказал я.
Мы обогнули верфи, потом какой-то институт соковыжимания, прошли зассанными дворами и оказались на берегу тихоструйной речки.
Это была Пряжка.
Черт, мне это понравилось.
Принцесса и наркоман на бережку Пряжки.
В этом было что-то пронзительное. Что-то, от чего веяло безысходностью и смертью. Тем, что находилось на противоположном полюсе от детей заката.
Мы сели на травянистый склон.
— Расскажи мне о нем, — попросил я.
Она вздохнула и посмотрела на воду.
— Его подставили, — сказала она. — Попросили принести немного на раскурку, а потом…
Начинается, подумал я с досадой. Как легко разрушить чужое, к чему не имеешь никакого отношения!
Я внимательно посмотрел на нее. Она больше походила на пацанку, чем на принцессу.
— А тебя резали? — вдруг спросила она.
Резали? В моем мозгу, как в тетрисе, никак не укладывалось это слово. Я пробовал и так, и эдак, пока, наконец, не допер.
— Конечно.
— Покажи, — попросила она.
Задрав футболку, я показал какой-то давнишний шрам. Царапнул где-то гвоздем.
— Его — тоже, — сообщила она, потрогав пальцем мой живот. — Уже там, на зоне.
И, глядя в глаза, приблизила губы.
Несмотря на весь ее багаж, мне было хорошо. Более того, мне было офигительно.
Меня даже стало немного потряхивать. Пару раз на воде мелькнуло отражение розовых крыльев.
Белая ночь спустилась к нам на берег. Она никак не хотела сливаться с темной водой.
Наконец мы встали и двинули в сторону общаги.
За время сидения на берегу я к чему-то незримо приблизился, но чтобы дотронуться, нужно было сделать один маленький шаг.
