Мы чокнулись и выпили.
Я стал есть суп, отец принялся жевать мясо. Мать смотрела на меня, я чувствовал ее взгляд, но не решался на него ответить. Тикали настенные часы, еле слышно бормотало радио. Мы молчали.
— Сколько ж ты не был дома-то? — вроде как обращаясь ко мне, но глядя на мать, спросил отец.
— Два года и два месяца, — ответил я, глядя в тарелку.
Отец тут же наполнил по новой.
— Переслужил, — резюмировал он. — Ну, давай, за встречу.
— Хоть тост сказал, — покачала головой мать. — А то прямо как алкаши — молча.
Мы снова выпили. Я ел и прислушивался к себе. Ждал первого прихода и никак не мог расслабиться. Что-то происходило во мне — я был дома, и вместе с тем меня как будто здесь не было. Большая часть отсутствовала, потерявшись где-то по дороге, и я никак не мог ее найти. Еще сегодня утром, прощаясь с ребятами в аэропорту, я был собой, но несколько часов полета, изменив мир вокруг, изменили и меня.
За столом царило напряженное молчание. Мне было неуютно — я не мог понять, в чем тут дело, и мать с отцом чувствовали это, как будто это мое состояние передавалось им каплями воды из кухонного крана. Мне даже показалось, что мои родители опасаются встречаться со мной глазами, как будто я не был их сыном или же вернулся домой обожженным изнутри и снаружи. Будто на моем лице цвела сибирская язва напоминанием о тех местах, откуда я воротился.
— Ну, как там, в армии? — отец наконец-то подал голос. — Все нормально?
Пожав плечом, я криво улыбнулся. Собрал остаток бульона в ложку и отправил в рот.
— Нормально.
— Ну и хорошо, — мать взяла мою пустую тарелку и переставила ее в раковину. — Картошечки с мяском, — заторопилась она, словно я собирался уже отказываться. — Сейчас наложу, сейчас.
— А ты сама чего не ешь?
— Не хочу, сынок, — ответила она, ставя передо мной наполненную тарелку. — Целый день тебя ждала, перенервничала немного. Ты ешь, не беспокойся. Гляди, а то отец все мясо подъест.
Отец разлил еще раз. Наконец-то меня стало понемногу накрывать. Я принялся расспрашивать о родственниках, о знакомых, о своих друзьях, о соседях. Мать обстоятельно отвечала. В общем-то, я все это знал по ее письмам — но эти новости доходили до меня из другого мира и казались выдуманными, ненастоящими, — я не мог соотнести их с собой, поставить рядом. Впрочем, как и сейчас.
Ничего интересного не произошло. Мое отсутствие стало событием только для меня.
— Ты еще куришь? — спросил отец, вставая со стула. — Пойдем на лоджию, подымим.
