— Дай-ка мне, — послышалось за спиной.
Надо мной стоял Вася.
Он был в полной боевой готовности.
Я встал, уступая место.
Вася, по-хозяйски лег на нее, потом, как пилот в кабине самолета настраивает кресло, раздвинул поудобнее ее ляжки и одним резким выверенным толчком вошел.
Она хрюкнула, как будто у нее что-то там внутри оторвалось. Как будто ей внезапно удалили полип в носу.
Я завороженно глядел, как работает мой старший товарищ. Это было нечто. Я был сопливым новичком в этом забое.
Он пер ее добросовестно и в то же время раскованно. Не жалея ни инструмент, ни материал. Это был настоящий мастер-класс. И это было совсем не смешно. Его волосатая ходуном ходячая жопа не располагала к смехуечкам.
Наконец он кончил, и я залез по новой.
Теперь от нее пахло Васей.
О, этот запах! Она им провоняла насквозь. Его потом. Я не мог спрятаться от этой вони. Мне казалось, что Вася сейчас, по крайней мере, лежал рядом, хотя он ушел допивать на кухню. Не знаю, на чем держалось мое вожделение. Короче, я закрывал на все эти мелочи глаза.
Мне необходимо было кончить.
Я подражал Васе, закусывая несуществующие усы и закатывая зрачки. После него там у нее было горячо и склизко. И совсем не было плотности. Я словно тыкал членом в кастрюлю с горячей кашей. Это было невыносимо. Эта вонь, каша, Васина жопа, — все перемешалось в моей голове. Ко всему прочему я вспомнил Рубина и его отца. Все, хорош! Я остановил качели и прислушался к себе. Внутри было пусто, как в зимнем лесу.
…Я шел под дождем, и мне было невыносимо грустно. Так грустно мне не было никогда. Я готов был заплакать, но вместо этого я подошел к углу дома и принялся отливать.
Я стоял, ссал и думал: вот я ссу, и что-то из меня убывает. Что-то, что я в обратке чувствую как реально нарастающую в себе пустоту. Я ведь должен радоваться, да? Я ведь теперь мужик, настоящий, и я могу поиметь весь мир. Тогда, если это правда, почему мне так грустно? Чего-то мне не хватало. Что я потерял, что оставил в этой, как там ее звали?
Я что-то в ней оставил. Нет, не я, это она забрала у меня мое что-то. Что-то очень важное.
Я закончил и застегнул ширинку. Мне стало легче, словно я сейчас выссал свою память.
Подойдя к подъезду, я залез на дверь, потом перелез на козырек. С козырька дотянулся до балкона. Балконная дверь была открыта, и я вошел в комнату.
За столом сидели трое и играли в карты.
— Черт, для этого есть нормальная дверь, — недовольно сказал Якель.
Я сел рядом.
