— Мы уже проснулись? — сказала она нараспев. — Ну, иди сюда, мой малыш. Гладд, мой мальчик. Проголодался? — Младенец продолжал кричать, и женщина взяла его на руки. — Ну, пойдем. Пойдем кушать! Не плачь, не плачь…
Его мама и старший брат скрылись в доме, зайти в который Одду так хотелось сейчас. Они даже не посмотрели на него! Гладду вообще было не больше полугода.
Пес приподнялся и устроился ближе к входной двери, чтобы никто не думал, будто можно проскочить в него незамеченным.
Что же делать? Для его родителей и ни для кого в мире Одда еще не существовало. Он едва не расплакался. Но плакать было нельзя. Нужно было жить и действовать дальше. Может быть, в другой раз все получится лучше…
В конце концов, это ужасно! Он потерял семью. Потерял дом. Потерял самого себя. И все это приключилось из-за мерзких, отвратительных орков! Вот ими-то он теперь и займется! По крайней мере, он был жив — а ведь еще недавно он сам бы не поставил хлебной корки на то, что продержится так долго.
«Не раскисай!» — накричал на себя Одд.
В эту секунду он перестал быть беглецом даже на малую каплю, еще где-то сочившуюся в глубине души. Он больше не спасался от чудовищ. Он превратился в охотника за ними, и пусть теперь они трясутся от ужаса перед ним.
Одд был настолько зол, что даже не запомнил, как вошел в сарай, взял там круг сыра, котелок, узкий мясной нож и рабочую одежду отца. Все это он сложил в мешок и направился к реке, совершенно забыв о друзьях. И только когда уже прошел шагов триста вдоль кромки черной быстрой воды, то вспомнил, что теперь он уже не один и должен заботиться о тех, кто был рядом с ним.
Ему было очень стыдно, но, кроме еды, ножа и одежды, пришлось украсть чью-то привязанную у берега лодку. Одд мысленно попросил прощения у своих родителей и неизвестного хозяина лодки, подумав, что если бы он рассказал им свою историю, то они, наверное, не отказали бы ему и позволили все это взять. Уж родители-то точно. Потому что сейчас он должен был победить — во что бы то ни стало!
Глава 17
ПИЛЮЛИ ИЗ СУШЕНЫХ ГУСЕНИЦ
Минула ночь, которую друзья провели в лодке.
На повороте река широко разливалась между лугами и текла медленно, будто отдыхая от сумасшедшего бега вблизи гор. Вода здесь была уже не коричневой от взбаламученного ила, а зеркально-серой, как рыбья чешуя. Небо и облака отражались в ней размытыми пятнами, а к самой воде подходили заросли кустов и сочные травы.
Когда лодка, чуть покачиваясь, шла у самого берега, в густом диком малиннике, увешанном редкими ранними ягодами, что-то зашуршало и послышались приглушенные ругательства.
