Майор заметил, что миссис Расул взглянула на миссис Али и закатила глаза. Та, подавив смешок, сняла с колен Джорджа, который тут же побежал к матери.
— Прекрасно, — вяло ответила Грейс.
Пожимая руку миссис Хан, майор пожалел ее. Несмотря на выдающиеся качества ее мужа, было маловероятно, что Дейзи или комитет будут всерьез рассматривать их кандидатуры для приема. Майор надеялся, что у членов комитета хватит совести отклонить щедрое предложение Ханов и вместо этого заплатить наличными. Он подумал, что надо будет обсудить этот вопрос с Грейс.
На пути в Литл-Падлтон Грейс вызвалась сесть на заднем сиденье, раскинулась там под странным углом и после недолгой заминки на выезде из города объявила, что ей самую капельку нехорошо.
— Может быть, остановить машину? — спросил майор не вполне искренне.
Время уже близилось к трем, и ему не хотелось разочаровывать Роджера своим опозданием. Увидев, что дорога свободна, он нажал на газ и погнал автомобиль по склону.
— Нет-нет, я просто посижу с закрытыми глазами, — слабо прошептала Грейс. — Все в порядке.
— У меня есть с собой ароматизированные салфетки, — сказала миссис Али.
Она порылась в сумке и протянула Грейс украшенную камнями косметичку. Автомобиль наполнился слабым запахом цветов и спирта.
— Замечательно, — сказала Грейс. — Через минутку я уже буду как огурчик. Скорее бы показать вам ту пряжу из альпаки, миссис Али. Это будет кульминацией нашего дня.
— Меня посвятят в радости вязания, — сказала, улыбаясь, миссис Али майору.
— Мои соболезнования, — ответил он.
На протяжении долгого спуска в Литл-Падлтон майор старался не снижать скорость и не обращать внимания на сдавленные стоны с заднего сиденья. Он был уверен, что Грейс почувствует себя лучше, как только он высадит их обеих у магазина. Ее взбодрит один вид разноцветных клубков.
Как и помнилось майору, вся растительность в деревне была педантично подстрижена. Свежепокрашенные в белый цвет столбики с цепочками со всех сторон ограждали аккуратные газоны. Бронзовые знаки призывали пешеходов не ходить по траве, за исключением дней концертов. Гравийные дорожки извивались подобно таинственным диаграммам Венна[14]. На берегу овального пруда возвышалась беседка, в пруду плавали три лебедя — судя по всему, крашеных. Их всегда было три, и майор вечно гадал, кто из них был лишним и почему он не оставит в покое остальных двух. Дома дружелюбно жались друг к другу. Армии фигурно стриженых деревьев в керамических горшках охраняли входные двери нежных пастельных цветов. Вьющиеся растения живописно оплетали сверкающие окна.
