— Вряд ли бы с вами согласился аятолла или архиепископ Кентерберийский, — сказал майор. — Ваш подход противоречит всем канонам.
— Я просто трезво смотрю на вещи.
— Не думал, что магазинами управляют такие еретики, — сказал майор. — Я в ужасе.
— Вы поговорите с ним ради меня? — спросила она, не отводя взгляда.
— Я сделаю все, о чем вы попросите, — ответил он. Теперь она смотрела на него с благодарностью и как будто даже с надеждой. Он отвернулся и добавил, тыкая в землю своей тростью:
— Знайте, что можете полностью мной располагать.
— Вижу, что рыцарство еще живо, — сказала она.
— Я — ваш рыцарь, — ответил он. — Только не просите меня биться на турнирах.
Стоило майору подумать, что у него уже много лет не было такого чудесного воскресенья, как по газону прошагала какая-то женщина и утащила мальчика со щенком подальше от Джорджа. Они направились к выходу из парка, но, пройдя пару сотен футов, остановились, и женщина принялась сердито выговаривать ребенку, дергая его за руку. Затем мальчика отпустили, и он помчался за своим щенком. Джордж наблюдал, как они уходили, а потом, опустив плечи, медленно пошел к скамейке.
— Что случилось, Джордж? — спросила миссис Али. — Эта женщина нагрубила тебе?
Мальчик пожал плечами.
— Говори же, — сказал майор, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком сердито. — В чем дело?
— Ни в чем, — вздохнул Джордж. — Его мама сказала, что ему нельзя со мной играть.
— Бывают же невежи, — фыркнул майор и привстал со скамьи.
Это была та самая женщина, которая незадолго до того звала Эдди. Можно было бы поговорить с ней, но она была очень крупной и, несмотря на свою неуклюжую медлительность, могла оказаться агрессивной.
— Мне очень жаль, Джордж, — сказала миссис Али и положила руку на руку майора, словно желая остановить его.
Майор снова сел.
— Дома тоже никто со мной не играл, — сказал он.
— Да ладно, я уверен, что у тебя полно друзей, — сказал майор. — Таких же молодых людей, как ты.
Джордж с жалостью на него взглянул, словно он был стариком, а майор — неразумным ребенком.
— Если у тебя только мама, а папы нет, с тобой никто не будет играть, — объяснил он. — Можно мне еще булочку?
Майор был так потрясен, что молча передал ему тарелку. Только когда Джордж вгрызся в глазурь, он вспомнил, что никогда не позволял своему сыну съедать больше одной сладости за чаем, а иногда вообще не давал ему сладкое, чтобы случайно не разбаловать. Сейчас же лишняя булочка казалась единственным возможным утешением.
