— Если бы только можно было забыть о них навсегда, — сказал он.
— Это невозможно, — ответила миссис Али. — Я знаю, что моему племяннику надо многое в себе преодолеть, и он не сможет этого сделать без отцовского благословения.
Она забрала конверт и засунула его в сумку.
— Может, по пути домой нам попадется почтовый ящик.
— Надеюсь, это письмо будет воспринято благосклоннее, чем вы ожидаете, — сказал майор.
— Моя вера допускает случайные чудеса. Надеюсь только на то, что они вдруг осознают, что были несправедливы. Конечно, если ничего не выйдет, я готова договариваться хотя бы о внешних уступках.
— Как ужасно, когда приходится торговаться с собственными родственниками.
Майор вздохнул. Чувствуя себя трусом, он не ответил уже на два звонка Марджори — наконец-то пригодился определитель номера. Он понимал, что не сможет дольше откладывать неизбежный разговор о ружьях — как и хрупкая миссис Али не сможет противостоять напору своих родственников.
— Кто-то должен вступиться за Джорджа, — сказала она. — В исламе не позволяется возлагать на ребенка грехи его родителей. Ему пришлось видеть, как на похороны его бабушки пришла всего жалкая горстка народу. Это был большой позор.
— Кошмар, — сказал майор.
— Боюсь, что родственники мужа усугубили этот позор, распространяя лживые слухи, — продолжила миссис Али. — Надеюсь, Абдул Вахид понимает это и сможет принять верное решение.
— Судя по всему, он привязан и к ней, и к мальчику, — сказал майор.
— Рада, что вы так думаете, — ответила миссис Али. — Я надеялась, что вы поговорите с ним об этом. Ему нужно услышать мужское мнение.
— Боюсь, я не в том положении… — начал майор, которого привела в ужас одна мысль о разговоре на столь личные темы.
Он бы не смог поговорить об этом даже с собственным сыном, не говоря уже об упрямом и молчаливом юноше, проживающем в его гостевой комнате.
— Вы военный, а значит, лучше многих понимаете, что такое честь и гордость, — сказала миссис Али. — Я все-таки женщина и к тому же готова отринуть что угодно, лишь бы удержать при себе этого мальчика. Абдул Вахид знает это и не верит, что я способна понять его точку зрения.
— Я не знаток веры, на которую он опирается, — сказал майор. — Я не могу поучать его.
Но он был так доволен лестными словами миссис Али, что понимал: долго сопротивляться он не сможет.
— Я прошу вас только поговорить с ним — как один благородный мужчина с другим. Абдул Вахид все еще выстраивает отношения со своей верой. Все мы в конечном итоге создаем свои собственные религии, не так ли?
