Суходолов. А ты устраняешься?
Павел Михайлович. Рад бы — не могу. Так что не обижайся, голубчик, если придется проголосовать за крутые меры.
Суходолов. А что я в партии? Миллионная какая-то частица. Молекула. Разве бывает виновато огромное вещество, если оно обидит одну молекулу?
Павел Михайлович. Суходолов, брось. Параллель крайне неудачная.
Суходолов. Голосуйте за крутые меры. Обидите, даже оскорбите — я жаловаться никуда не пойду.
Павел Михайлович. Такой ты у нас гордый?
Суходолов. Да, гордый. И в данном случае в особенности. (Уходит.)
Павел Михайлович. Сколько я присматриваюсь к этому человеку, и он все больше мне нравится. Есть в нем что-то кировское, неувядаемое. И нелегкий. А что есть легкость в человеке? Черт ее знает, что это такое. А может быть, и ему нелегко? Может быть, он и сам разобраться не может, что с ним происходит? А мы его к ответу и наказывать… Я ненавижу милосердие, прекраснодушие, но как легко напрашивается кара. А сколько в каждой человеческой ошибке, драме, даже преступлении скрыто чего-то важного, чего не знает кара. Но по привычке тянет поскорее наказать. А привычка развивает шаблон и лень в отношении к людям. Нет, сам разберусь в этом деле. Нечего тянуть, нельзя мучить человека. Придется пригласить Мулину Клару. (Набирает номер телефона). Мулина Клара? Узнали?.. Вот и хорошо. Зайдите ко мне… Письма?.. Ах, то, о чем мне сообщали… тоже захватите. (Положил трубку.) О трагедии, трагедии! Правильно говорил Лев Николаевич Толстой: были они и будут, эти трагедии, несмотря ни на какие потрясения человечества и революционные перевороты. Неужели придется читать его письма? Надо. Другие прочтут и тоже еще копий наснимают. Надо.
Входит Клара.
Клара. Здравствуйте, Павел Михайлович… вот я и пришла.
Павел Михайлович. Вот вы и пришли. (Пауза). Что, Суходолов бывает в гостях у той девушки, о которой вы мне рассказывали?
Клара. Но вы тогда на концерте не стали меня слушать.
Павел Михайлович. Слушать слушал, а писем не взял. Теперь и письма эти могут потребоваться.
Клара. Вот видите… Значит, я не зря старалась?
Павел Михайлович. Обстоятельства в данном случае переменились, но мой взгляд на это ни при каких обстоятельствах не переменится. Но раз уж вы так хорошо все знаете про Суходолова с этой стороны, то сообщите нам — навещает он или не навещает ту девушку, которой пишет?
Клара. Нет, не навещает.
Павел Михайлович. Точно знаете?
Клара. Точно.
Павел Михайлович. Странно, странно… То, что вы мне говорите, имеет громадное, решающее значение в деле Суходолова, потому что при помощи анонимок, заявлений и досужих пересудов он обвиняется в серьезных аморальных поступках.
