Черчилль 1942 года не был больше человеком судьбы. Дерзкая игра, которую он тогда начал, в конце концов была проиграна, и мгновение, в которое он действительно творил мировую историю, уже прошло, хотя он этого ещё не знал. Однако если кто хочет восхититься Черчиллем на вершине его личной силы и великолепия, то сделает верно, посмотрев на Черчилля в 1942 году. Казалось, что этим летом у него двадцать рук. Он защитил свою шкуру в парламенте, нейтрализовал Криппса, планировал военные кампании со своими начальниками штабов, управлялся с американскими посланниками, летал в Египет и смещал и назначал генералов, летал в Вашингтон и умолял Рузвельта, летал в Москву и воевал со Сталиным. Никогда он не был столь похож на бульдога, который хватает и не отпускает, а всё глубже вонзает свои зубы, чем больше его избивают. И в конце года он это сделал, у него было всё, чего он желал: Гитлер и Сталин вцепились друг в друга в глубине России, Роммель разбит и Средиземное море открыто, Америка вступает в Северную Африку на стороне Англии. Всё было готово к прыжку через Средиземное море в следующем году. Между тем воздушные армады начали долбить по Германии. Казалось, что Черчилль на переломе 1942–1943 гг. держит мир в своём кулаке.
Годом позже его стратегия и тем самым его политика лежала в развалинах. Он строил её на том, что во время войны почти невозможно стратегическую подготовку обратить вспять: что поезд должен дальше идти по рельсам, на которые он поставлен. Американцам, в то время как он их делами связывал со средиземноморской стратегией, всегда на словах уступал в вопросе о вторжении на Западе: когда–нибудь, позже, напоследок. Он не рассчитывал на то, что его поймают на слове. Он не считал возможным, что американцы переступят через себя и громадную средиземноморскую кампанию, в которую он их заманил и в которую они так или иначе вложили всё, что у них было в наличии, грубо прекратят, оставят её как бесполезный каркас, всё перенаправят, смирятся с потерей времени в шесть месяцев и ещё раз с совершенно другим подходом начнут всё сначала. Однако они сделали именно это.
Собаке надоело по горло, что ею виляет хвост. В конце 1943 года, через два года вооружения и мобилизации, Америка ушла настолько далеко, что она могла вести свою собственную войну. И на это она теперь решилась. Она не желала более предоставлять вспомогательную службу Англии. На конференции в верхах в Тегеране в ноябре 1943 года Рузвельт объединился со Сталиным против Черчилля. И Черчиллю не оставалось ничего делать, кроме как со скрежетом зубовным уступить, а своё стратегическое и политическое произведение предыдущего года предать забвению.
