Игра в подкидную войну[гл. 165-175] | страница 53

-      Пожалуй, что и никак... - проронил поручик.

-      Вот и бродит Медведица, лики ордынских печалей созерцая. Ждет, когда явится тот, кому на роду написано Русь поднимать.

-      А каков он будет? Похожий на государя нашего?

-      Чем-то похожий, да, но во многом, полагаю, превосходящий. Не угадать нам сейчас, каков он. И не скоро еще увидится. Ну да Медведица наша терпелива, участлива и сострадательна - дождется Возничего на Млечном Пути...

-      Страшное ты рассказываешь, дядя Парфен. Всю душу перекрутили твои слова...

-      И что с того станется? Я ничего не говорил, а ты ничего не слышал, так?..

-      Все слышал. И запомню все. Ведь не обо мне речь.

-      И о тебе тоже. О каждом русском. Обо всех, кто придет после нас и призывный набат услышит, да поверх головы своей на небо звездное глянет и поймет, по какому пути свет разливается по земле... Пошли дальше, поручик!..

Две судьбы развиваются в сюжетных рамках документального фильма архимандрита Тихона. Одна - как это было с Византией, другая, легко угадываемая - как и что станет с Россией, если не усвоит заданного урока. Павел I, хоть и посматривал в сторону Константинополя, беды не прочувствовал, вот и ограничилось его царствование кратким историческим мигом: четыре года, четыре месяца и четыре дня.

Подразумеваемых «если» расставлено обочь истории множество. Собственно, из них и состоит фильм- предостережение, и голос отца Тихона, спокойный, тихий, делается напряженным, отчасти даже звенящим, когда объясняет он истоки пагубы, постигшей процветающую Византию: «Все западное превозносилось либералами, свое - презиралось. История искажалась, вера и традиции осмеивались, армия подвергалась унижениям. Богатая византийская молодежь уже не училась в своей стране - уезжала за границу. Лучшие умы византийской науки эмигрировали на Запад».

Из бесстрастного видеоряда, фиксируемого камерой, словно бы угадывается отсвет трех звезд на поясе Ориона, про которые упоминал в письме императору митрополит Платон, это струится убийственное равнодушие - болезнь, переместившаяся из последнего византийского века в двадцать первый российский, наделяя людей бесчувствием ко всему, что было и что еще только будет.

Совершенно неважно, в каком году Русь приплыла в Византию и на скольких ладьях. Важно то, о чем говорит архимандрит Тихон за кадром своего фильма: «В 1274 году император Палеолог решился на коренную уступку Западу. Впервые в истории посланцы византийского императора в Лионе признали главенство Римского Папы. Византийцы были потрясены предательством их высшей ценности - православия. Это было последнее и главное, что разрушило страну. Дух народа был окончательно сломлен. На место прежней жажды жизни и энергичной решимости к действию пришли ужасающая народная апатия и усталость. Редкие семьи, если и создавались, не имели детей. Аборты стали повсеместным явлением. Самоубийства явились одной из основных причин смертности населения. В обществе царили нравственный упадок, неверие, увлечение астрологией и самые дикие суеверия. Алкоголизм сделался страшным бичом...»