Лягушиная шкура на асфальте — итог могущества.
И снова голоса:
— Глядите, глядите! Вон там… где здание рухнуло.
— Корабль!
— Огромный, как ковчег!
— А где остальные? Брехали — три…
— Два для начальства, один для народа…
— Вань!
— Ну, чего тебе?
— Гляди! У Книжной лавки. На мосту…
Вань разинул рот до пупа. Дивился: какой–то дурень вскочил на бронзового коня и пытался ускакать. Вань заржал: забавно показалось ему, что кто–то, оказывается, дурней его в этом дурацком мире. И опять занозой впился критический голос:
— Это не дурень. Император Павел! Умнейший человек. Он в России реформы замыш…
— Ты что? — снова отвесил губу Вань. — Рехнулся? Какой нынче век? Какая Россия?
И все в толпе недоуменно оглянулись на защитника Павла. Говорить о России после генсека Порчи? Действительно, чушь собачья. Зачем вспоминать то, что давно не существует?
С тех пор как воцарилась демократия… Ты кушаешь меня, я тебя… Кто скорей…
— Куда прешь? Не видишь? Гоморрийцы! Забыл, что они творили в Афганистане, Югославии, Ираке?
Поостыли:
— Знамо дело — всем неможно. Даже Ной…
Но этот рассудительный голос потонул в зверином реве черни, потерявшей всякую надежду. Толпа подалась вперед. Проштопала голоса автоматная очередь. К ней присоединилась вторая, третья… Толпа отхлынула, устилая улицу трупами, словно сбрасывая лишнее платье.
Из Ноева ковчега шугануло пламя. Он явно готовился к отлету.
Толпа угрожающе придвинулась к цепочке солдат. В руках взметнулись обломки кирпичей, железные прутья, алебарды, сабли, кремневые ружья, винтовки, копья, топоры. Цепочку солдат разорвала колесница с черным возничим, на шее которого сверкали белоснежные бусы.
Гоморрийцы растерялись: не одни содомляне лезли на них. Перед своими соседями гоморрийцы не испытывали страха. Если и не притерпелись, то хотя бы изучили друг друга. Нет, тут были жители всех веков, населявшие когда–то Землю. Все они почувствовали опасность исчезновения — и кинулись к кораблю, топча охранников.
Увертываясь от языкатого огня, какой–то прохожий узнал Замышляева: когда- то этот писака ратовал за перестройку… Теперь бывший слушатель вытаращился на бывшего лектора и, криво усмехнувшись, буркнул: «Это все твой Порча натворил…»
Сколько лет прошло, а народ поминает Порчу… Был он гоморрийским шпионом или нет — об этом до сих пор с пеной у рта спорят перестройщики всех мастей — но началось все с него. Надо отдать ему должное. Не жалея сил, стремился привести экономику страны, в которой правящая верхушка выбрала его президентом, к полному краху. А уж как изворачивался, клялся в верности Союзу людей–насекомых! Вместо того чтобы повесить иуду, рядовые члены правящей партии позволили ему довершить разгром государства, ставшего к тому времени Содомией. В результате стихийного взрыва масс пришел к власти народный герой Могучий Хрен. У власти он продержался какой–то десяток лет, но, поскольку действовал энергично, успел довести народ до ручки. Свалили и его, и вместе с этим надежду на какие–то реформы. Затем был кто–то еще — эрудированный, улыбающийся, с фамилией длинной, как гусеница. Воту кого была светлая головушка! Ох и наскипидарил он задницы соотечественникам! Как миленькие, забыв дискуссии, гласность и прочий бред, припустили в бывшую Великую Империю! А прибежав туда, откуда ретировались, поверив речам генсека Порчи, убедились: вместо нее образовалась ВХС (Великая Хуторская Система). Для этой эпохи, уместившейся в несколько лет, характерно маниакальное стремление к суверенитету. Именно тогда пожаловал на Землю Сатана, распахнувший клетку с гоморрийскими крысами: «А теперь вы будете президентами…»
