К сожалению, как и большинство других людей, Замышляев считал, что живет на одной планете, а не на двух, и не учитывал их взаимное влияние, формирующее и его судьбу.
Вообще–то, между нами, зря Замышляев привередничал. Содомия являлась идеальнейшим местом для таких писателей, как он. Все равно при жизни их невозможно было напечатать. Да случись такой прорыв — это даже помешало бы создать следующие произведения. Его сразу бы объявили сумасшедшим. А так… жизнь уходила на создание все новых и новых сочинений, а смерти, вернее, того времени, которое наступало после кончины писателя, вполне хватало на то, чтобы в конце концов его рукописи стали книгами. Ведь пока отдыхаешь в земельке от трудов праведных, общество, даже содомское, с ленцой, неохотой, но умнеет и дорастает до убиенного автора.
Замышляев сделал самую большую глупость в своей жизни — отослал поэму Жоре Говенько.
Генсек Порча не выносил так называемых писем трудящихся. Ему становилось от них дурно. Ну чего им надо? Устроил столько аварий. Поставил жизнь миллионов на грань катастрофы. Кажется, сделал все что мог. Чего еще добиваются? Повышения цен? Межнациональных конфликтов? Будут! Дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток. Омоновца… Вообще–то он стихов не читал, но этот стишок осилил когда–то. Ему хотелось задействовать весь ядерный потенциал против собственного народа. Но потерпите. Не все сразу. Однако письма продолжали вторгаться в его жизнь, используя единственную лазейку, которая оставалась. Сны. Стоило ему сомкнуть глаза, груды писем сыпались на него. Сугробы конвертов преграждали ему путь к обещанным реформам. Однажды генсек Порча распечатал–таки один конверт. Письмо было от некоего Замышляева. Он требовал издать свои бессмертные творения, так как без них история как бы не существует. Только он запечатлел ее в слове. И правительство, запрещая его произведения, совершает преступление, так как этим запретом лишает народ бессмертия. Каков маньяк!
Наверно, от волнения тело обжег нестерпимый зуд. Генсек Порча начал яростно чесаться. Тело покрыли пузыри. От малейшего прикосновения они лопались — из них разбегались налитые кровью пауки. Потом они начали расти на глазах и, достигнув человеческого роста, ринулись к нему. Он голый вскочил на рукоятку огромного серпа и скорчился в позе роденовского Мыслителя, а над его черепом угрожающе навис громадный молот, готовый покарать отступника от великих идей вождя. Генсек Порча от ужаса заорал: «Мы за социалистический выбор!» И провалился в капитализм!
