В это время в кладбищенской конторе пожилая женщина листала книгу. На букву «Г» Ганыкиной не было.
— Архипыч, как же все–таки человеку помочь? — спросила женщина старшего могильщика.
— Все там будем. Чего о ней беспокоиться? Лежит где–нибудь.
— Понес ерунду, понес, — сказала женщина.
У нее был сын летчик, и от него давно не было писем. Он и раньше не баловал письмами, но именно сейчас она вспомнила, что уже месяц от него не было весточки.
Женщина видела в окно моряка. Он ходил между могилами в той стороне кладбища, где хоронили покойников во время войны.
— Пока мы живем, сыновья о нас не очень–то думают, — сказала она.
Шофер проснулся и захлопнул дверцу. Машину хорошо продуло ветерком. Моряк сел рядом с шофером и тоже захлопнул дверцу.
— Поехали к почте, — сказал он.
— Живому — живое. Проедем поверху: я вам новый город покажу, — сказал шофер и включил стартер.
Такси проехало по асфальту между рядами новых многоэтажных домов. Бульдозеры на обочинах ровняли землю для тротуаров. По склонам горной пади экскаваторы прорывали террасы.
— До самого Судака строят. Сплошной сад–курорт, — сказал шофер.
Такси объехало строительство по новой верхней дороге и спустилось в одну из улиц города. В машине сразу стало душно.
Когда моряк возле почты отпустил такси, на счетчике было четыре рубля семьдесят пять копеек.
Киоск справочного бюро из стекла и пластмассы стоял на краю набережной. Открытая дверь была привязана за ручку к кустам граната. Через дверь в окошко тянуло сквозняком, пахнущим морем. Море было рядом, по ту сторону кустов.
— Сами говорите, фамилия редкая. Мне только узнать: есть такие в городе? — Моряк ниже пригнул голову, и девушка в своем прохладном царстве увидела его помятое лицо и веселый взгляд голубых глаз. Она тоже улыбнулась. На это моряк и рассчитывал, когда нагибал голову, чтобы заглянуть девушке в глаза. Она набрала номер и прикрыла окошко. Она почему–то не хотела, чтобы моряк догадался по телефонному разговору о ее отношениях с лейтенантом милиции из паспортного стола.
Моряк ждал лицом к набережной, облокотясь спиной о киоск. Вокруг клумбы напротив почты стремительно передвигались лошадки и автомобили: на детей жара не действовала. Они проворно работали ногами, изо всех сил нажимая педали. Лошадки бегали проворней, но автомобилисты победно трубили.
Девушка открыла окошко и постучала по краю рамы.
— Вам не повезло: ни одной Скегиной или Скегина в городе нет. А вот Родецких — пять. Есть и Зателепа, только не он, а она. Сорок пятого года рождения.
