— Поезжайте в Сенгилей. Это — ближайший пункт, где имеется телеграф.
Из Сенгилея удалось довольно быстро связаться с членом Военной коллегии К. А. Механошиным. Кратко доложил о последних событиях в Самаре, о встрече с командиром отряда Гаем. Тут же стал читать ответ: мне было приказано передать артиллеристов и бойцов своего отряда в подчинение Гаю, а самому прибыть в Народный Комиссариат по военным делам.
Забрав с собой катушку телеграфной ленты с записью переговоров, возвратился в отряд, а на следующий день выехал в Москву. Но не сразу я попал туда.
На станции Рузаевка меня вынесли из вагона на носилках и водворили в тифозный барак. Пролежал я там почти два месяца, был, как говорится, на волосок от смерти.
После тифа получил разрешение съездить домой, к родным и семье, чтобы окончательно встать на ноги. Это было очень кстати. Заботливый домашний уход лучше всяких лекарств, которых к тому же не хватало, способствовал окончательному выздоровлению, восстановлению сил.
В Москву прибыл в октябре. Моросил дождь, дул северный ветер. Несмотря на плохую погоду, до Народного Комиссариата по военным делам решил идти пешком. Он помещался тогда на Кропоткинской набережной. От Казанского вокзала — расстояние немалое. Но очень хотелось посмотреть на город, с которым я сроднился еще со времени своей солдатской службы. К тому же это был теперь не просто большой город, а столица Советской республики. С недавних пор здесь жил и работал В. И. Ленин.
Улицы Садового кольца, Мясницкая (теперь улица Кирова), Театральная площадь были заполнены самой разношерстной публикой. Обшарпанные, давно не ремонтировавшиеся дома выглядели мрачно и уныло. По грязным, разбитым мостовым выстукивали дробь извозчичьи клячи, гремели колеса ручных тележек. У Охотного ряда — «толкучка». Шла бойкая торговля спичками, сахарином. За несколько фунтов пшена, за ведро картофеля предлагались дорогие антикварные вещи, картины в золоченых рамах.
Но за всей этой внешней неприглядностью чувствовалась кипучая, героическая жизнь. В сторону вокзалов один за другим шли отряды молодой Красной Армии. На площадях и скверах проводились занятия с новобранцами. Столица, как и вся страна, становилась единым военным лагерем.
В Народном Комиссариате разыскал Механошина. Не успели мы толком поговорить, как он повел меня к заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому.
— Вы назначаетесь комиссаром Главного штаба продовольственной армии, — объявил мне Склянский. — Имейте в виду, дело чрезвычайно ответственное. Кому–кому, а вам должно быть хорошо известно, какое большое значение придает Владимир Ильич заготовкам хлеба. У вас уже имеется кое–какой опыт. Сегодня же приступайте к работе.
