— Они, верно, не зря вливают нас в отряды дальнего действия…
— Тогда валлахи, йа кэптэн![17] Что еще выдумал Черч?
— Мне не сказали. Слишком были заняты смертью молодого Бентинка.
— Вам нужно с кем-нибудь поговорить. Не то нас заставят заниматься тем, чего мы делать не можем. Возмутительная бесхозяйственность! Если этим болванам не напомнить, для чего существует отряд, они непременно об этом забудут.
— Что они болваны, это правильно, — согласился Скотт. — И наверняка забудут.
— Ну так как же нам быть? — Куотермейн дал газ и сердито махнул какому-то такси, приказывая посторониться.
Скотт заупрямился:
— Ничего не выйдет, Куорти. Не могу я ни о чем просить этих ублюдков. Ни о чем.
— А вы их и не просите. Вы им скажите. Они валяют дурака…
— Кому сказать? Заладил…
— Ладно, тогда сделайте это неофициально… С черного хода.
Черным ходом была Люсиль Пикеринг.
— Не хочу!
— Почему?
— Сам не знаю почему!
— Но 42-миллиметровые пушки и вся эта ерунда нас погубят! И совершенно зря.
— Знаю. Не бубните. Сам знаю. Знаю!
Они молча въехали за глинобитную стену Аббасии.
Площадь, на которой стояли бараки, их поглотила. После пустыни, после городского шума и уличной сутолоки им показалось, что они вошли из тьмы в светлую и покойную обитель. Из внешнего мира в мир внутренний.
— От вас несет чесноком, — сказала ему Люсиль.
— Это стряпня тети Клотильды, — ответил Скотт.
— Сколько она берет с вас за пансион?
— Понятия не имею. Она — тетка Сэма, вот и все, что мне известно.
— Видно, и мне придется съесть чесноку. Положу-ка я его в салат.
Она резала и крошила, сидя в модном платье на табурете. Кухня была старая, воздух в ней затхлый; рядом чернели примусы и оцинкованная раковина. Но ее нисколько не угнетало это большое, полутемное помещение. Она сияла и старалась выиграть время. Скотт расхаживал по кухне, сжимая за спиной широкие, жесткие ладони. Она допросила его, куда он уезжал и что делал в Аббасии, а потом разрешила поглядеть на Джоанну.
— Хорошо бы вам и в самом деле на нее взглянуть, — сказала она. — Ручаюсь, что девочка лежит не в кровати, а под ней. Кровати здесь такие высокие, что она предпочитает ложиться на пол.
Он прошел через гостиную, обставленную, как во французских буржуазных домах, — чинно, но с изяществом. Из угловой комнаты Люси вынесла все, кроме металлической кровати и ночного столика, заваленного деталями «конструктора». Девочка, как и предсказывала мать, лежала на полу среди беспорядочно раскиданных деталей «конструктора» (совсем не похожая на свою аккуратную мать), запутавшись в своей пижаме (совсем как ее неаккуратный отец). Она сосала два пальца и нехотя приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на Скотта.
