— Видите! — воскликнул Атыя, подчеркивая, как его изводят.
Жалоба старика была не новой.
— Атыя показывает нам путь в пустыне, — объяснил Скотт. Так как говорил он это уже не в первый раз, не стоило изъясняться подробнее.
— Это очень опасно? — тонким голоском спросил Абду Эффенди.
— Как когда. Иногда очень опасно. Вы же сами знаете, Эффенди. Атыя был тяжело ранен. Но обычно куда менее опасно, чем перейти улицу в Каире.
— А как же будет теперь с его работой? Почему его забрали с государственной службы?
Атыя с трудом удержался от резкой вспышки. Скотт ему посочувствовал. Но Абду Эффенди надо было успокоить.
Покойный Пикеринг отыскал Атыю в Египетском топографическом управлении. Пикеринг открыл в Атые два примечательных качества: чувство пустыни и природные математические способности, которые хоть и не были развиты начальным обучением в арабской школе, но под руководством Пикеринга и Скотта стали для них внушительной подмогой.
Скотт так и не понял, как удалось Пикерингу перевести Атыю в английскую армию и знает ли английское командование о том, что один из ее лучших топографов в пустыне — нищий сын дряхлого и неимущего египетского чиновника. Абду Эффенди исполнилось шестьдесят восемь лет. Отставной служащий управления железных дорог Судана, он жил в Каире на пенсию в двенадцать фунтов в месяц. Жена его Роза, дочь суданки и египтянина, здоровая, тучная темнокожая женщина, была намного моложе его. Атыя был старшим из ее девяти детей, за ним шли все больше девочки.
— Когда Атыя вернется на работу в Топографическое управление, — сказал Скотт, — он наверняка будет лучшим топографом в Египте.
— Зачем вы им это говорите? — спросил Атыя. — Они ведь все равно ничего не понимают. К чему им это знать?
— Т-с-с! — произнесла мать, приглашая их к столу.
— Т-с-с! Т-с-с! Т-с-с! — передразнил ее Атыя. Мать засмеялась.
Они сели за стол, накрытый скатертью. Подавала Еррофа — мешок могучих костей, одетый в просторную черную рубаху. Этой уроженке одного из порабощенных племен Судана лет было не меньше, чем Абду Эффенди. Она обносила овощными блюдами хозяина и его жену. Скотту и Атые подали по два голубя.
— А-а, — протянул Скотт с искренним удовольствием.
— Атыя — хороший сын, — похвалила мать.
Скотт понял, что голуби были знаком почета, который семья оказывала Атые. Отец его, давно уж ни на что не годный, кроме ухода за детьми, не мог прокормить семью на жалкую пенсию. И Атыя содержал пятерых детей на свое воинское жалованье.
