— А ты этого ох как не хочешь. — Мои ладони нежно погладили её симпатичное миленькое личико. Немного остывшие от мороза розовые щёчки, игриво сверкающие небесной голубизной глазки, золотая копна небрежно заколотых на затылке волос — все это так меня будоражило, что на какой-то миг я пожелал, чтобы Юрий сегодня сюда больше не вернулся, чтобы на его пути возникла какая-нибудь помеха. Мне очень хотелось остаться в этот вечер здесь только вдвоём с моей милой Татьяной, терзающей душу своими сладкими поцелуями.
По её глазам было видно, что наши с ней желания совпадают. В одно мгновение я забыл обо всём на свете, крепко прижал девушку к себе и потащил её за собой в сторону дивана. Руки заскользили по пушистой розовой кофточке и плавно легли на задние карманы туго обтягивающих бёдра джинсов. Больше не существовало ни Юрия с его проблемами, ни собственной неопределенности в этой проклятой нынешней жизни, ни вообще ничего на свете. Остались наедине лишь мы вдвоем — только я и она, моя единственная и неповторимая…
Оконные стёкла задребезжали так резко, что я вынужден был встрепенуться и подпрыгнуть от шока. Одно из них громко лопнуло и со звоном осыпало осколками подоконник. Прижавшаяся ко мне девушка испуганно вскрикнула и надавила собой на меня так сильно, что я потерял равновесие и неуклюже упал вместе с нею на пол.
Во время службы в армии мне иногда приходилось слышать звуки взрывов, но ощутить подобной мощи разрывающий барабанные перепонки шумовой толчок здесь, посреди многотысячного квартала Киева, было для меня явлением далеко не обыденным.
Несколько мгновений я продолжал находиться в шоковом состоянии. В себя заставили придти громкие голоса соседей с нижних этажей, — лихорадочный шум в подъезде начал нарастать с каждой последующей секундой.
— Андрей, что это? — слегка заикаясь, спросила перепуганная чуть ли не до обморока Татьяна. Она была потрясена произошедшим куда больше моего и потому продолжала конвульсивно содрогаться от страха.
— Что-то взорвалось… — постепенно отходя от шока, монотонным голосом робота ответил я. — О, Боже, Юрка!
Мои ноги сами подпрыгнули с пола упругими пружинами. Как сумасшедший, я сорвался с места и, оставив дрожащую Татьяну в дрожащем одиночестве, вступил в первые попавшиеся тапочки и пулей вылетел из квартиры.
На лестнице собралось уже слишком много народа. Если взрывной волной мне так крепко отдало на пятом этаже, то можно было представить, что сейчас творится с соседями, жившими пониже.
