Зажужжал, а потом и пропел мелодию мобильник. Отвечать на звонок не хотелось, но я все же протянул руку, посмотрел на дисплей. Звонила Наталка. Я решительно нажал на кнопку сбоя, а затем и вовсе вырубил аппарат. Нам больше не о чем было говорить. Прошла любовь…
Прошла ли? На душе по-прежнему было больно, неуютно, тоскливо.
Чтобы не поддаваться хандре, не бередить собственные раны, я схватил со столика забытую Владом флягу и от души хлебнул из нее.
Влад вернулся. И вернулся быстро. Я еще не успел принять окончательное решение, как дверь отворилась, и в проеме возникла его громадная фигура. В руке он держал толстый фолиант, в массивной толи кожаной, толи дерматиновой обложке.
— Вот смотри, — он, как и раньше, умостился в кресле, покосился на фляжку, которую я не удосужился закрыть, но ничего по этому поводу не сказал. Развернул фолиант, точнее, фотоальбом, и я увидел пожелтевшие черно-белые снимки.
— Влад, — запротестовал я, — сейчас не время обсуждать родословную. Скажи лучше, как из вашей глуши до вокзала добраться.
— Самое время, Славик, — как-то уж очень ласково и покладисто молвил он. — Самое время, ибо в недрах этого альбома, может и не за семью печатями, сокрыта заветная, тайна, которая не дает тебе покоя. Я мог бы все и так объяснить, но ты не хочешь слушать. Так что смотри и думай. Если увиденное не убедит, я с утра отвезу тебя в город, дабы не нервировать своим присутствием.
Без всякого желания, я посмотрел на снимок. Крохотная малышка в колготках не по размеру, вязаной кофточке и смешном чепчике на голове. За ее спиной мальчик, почти юноша, мордатенький, крупный. В нем я сразу узнал Влада.
— Ну и… — спросил, хотя тень догадки уже зародилась в глубинах подсознания.
— А то… — передразнил меня Влад. — Это я, а это — Натаха. Она мне сестра. Родная! — добавил с нажимом.
Свет померк перед глазами. Я не знал, как реагировать: прыгать от счастья или тут же на месте сгореть со стыда. Вместо этого, почувствовал странную слабость: ни радости, ни огорчения. Слишком много растрачено эмоций, чтобы я мог как-то реагировать.
— И ты молчал?
— Откуда же я знал? Думал, если ты с Наткой так близко сошелся, она все сама рассказала. Вот еще партизанка на мою голову…
— Но как же… Ведь она убеждала меня, чтобы я не связывался с тобой, что ты не вызываешь доверия…
— Ха! — напряжение спало, и он снова стал прежним Владом, которого я знал, нет, не со школьных времен, а с нашей недавней встречи. — Она — умничка, моя сестричка. Она изучила тебя, как облупленного. Знала всю подлючесть твоего характера. Ты считаешь себя непредсказуемым, считаешь, что тобой нельзя манипулировать. На самом же деле твой дух противоречия дает уникальную возможность использовать тебя. Хорошо хоть недруги не додумались. А Наталка сразу смекнула: если тебя уговаривать, ты сто раз подумаешь, стоит ехать или нет? А так, зародила тень сомнения, и ты, как кролик, сам в печку полез…
