Интересно, так было задумано или архитектор сыграл с Владом злую шутку? Если первое, моему школьному товарищу самое время обратиться к психиатру, если второе, остается посочувствовать его доверчивости или полному отсутствию эстетического вкуса.
Но, к чему мне чужие проблемы, своих хватает. Не мог я понять, к чему вся конспирация? Наталка даже не намекнула, что знакома с Владом. Наоборот, притворялась, что он ей не нравится, отговаривала иметь с ним дело. Неужели так хорошо изучила меня натуру, что решила сыграть на духе противоречия? И ведь добилась своего. А я, глупец, возомнил: чувства, любовь…
И что теперь делать? Бросить все, уехать домой и полноценно насладиться отпуском? А Влад с коварной изменщицей пускай локти себе грызут от досады, что не по их получилось, что просчитались насчет меня.
Мысль показалась заманчивой, тешащей самолюбие. Но держалась она не долго. На смену пришла иная, возможно, менее благородная, зато более рациональная. Почему, собственно, я должен уезжать? Влад пригласил меня не просто так, я должен выполнить определенную работу, за которую обещано материальное вознаграждение. С какой стати я должен отказываться от дополнительного заработка? Мешать бизнес и чувства — ребячество. Тем более, кто мне Наталка? Секретарша шефа, с которой я едва парой фраз в день обменивался. А то, что переспал с ней, ничего не значит. Влечение самца к симпатичной самочке. Зов природы и ничего более.
Последнее умозаключение меня не убедило, но от какой-то части груза на душе избавило.
Я осмотрелся и понял, что мощенная камнем дорожка завела меня далеко от дома. Миновал чащу, я оказался на обрывистом берегу пруда, внизу — песчаный пляж, к которому вела крученая лестница из грубо отесанного гранита. Я собрался спуститься по ней, когда меня остановил чей-то голос.
— Вы собираетесь из горлышка пить?
Я посмотрел на бутылку в своей руке и с опозданием сообразил, что действительно не подумал о посуде. Вернее, я ни о чем не думал, когда прихватил ее из кабинета Влада. Лишь после этого обернулся, чтобы увидеть зоркого собеседника.
На зеленой лужайке в некотором отдалении от мощенной камнем дорожки находилось уже знакомое мне инвалидное кресло. Жена Влада сидела в нем под ярким зонтиком. На укрытых пледом коленях лежал альбом, в руке она держала карандаш. Мне показалось, что в глазах женщины мелькают смешинки. Наверное, я выглядел смешным и нелепым: чумной, взбудораженный, с бутылкой в руке, и без стакана…
