Поэтому тетя Валя так хотела, чтобы Вовчик женился на Лене, чтобы появились внуки – она жаждала новых впечатлений.
– Мы так славно с тобой заживем, – говорила она Лене, – будем всюду ходить вместе – в сауну, по магазинам. Купишь себе все, что хочешь. Я всегда мечтала о дочке.
И Лена знала, что так и будет, тетя Валя станет баловать сначала ее, Лену, а потом внука или внучку. Тетя Валя ее искренне любит, муж ее ни во что не вмешивается, а Вовчик, хоть и шалопай, но характер у него легкий, и ужиться с ним будет просто. Но Лена все медлила с окончательным решением. Ее пугала мысль, что замужество будет не началом, а концом всего. После свадьбы у нее начнется такая же спокойная и размеренная жизнь, как у тети Вали, но тетя Валя любила и уважала своего мужа, была благодарна ему за то, что он создал для нее комфортное существование. Кроме того, их связывали долгие годы совместной жизни, а что будет связывать Лену и Вовчика, кроме общего ребенка, да и каким Вовчик станет отцом?
Дома ненависть Ангелины набирала обороты, ее изобретательность и деловитость не знали пределов. Как-то в выходной, когда Лена решила побыть дома и заняться хозяйством, Ангелина включила полный газ под кастрюлей с тушившейся капустой, хотя Лена точно помнила, что поставила ручку на минимальное деление. Капуста сгорела в уголья, вдобавок жутко воняла, а Ангелина еще имела наглость устроить скандал из-за испорченной кастрюли! И пока она отвлекала Лену криками о неумехах, которые даже простого дела не могут сделать, а только портят чужие вещи, хотя кастрюля была еще мамина, племянник, этот отвратительный мальчишка, успел тайком поставить деление термометра в стиральной машине вместо тридцати градусов на девяносто, а в машине находилась белая шелковая пижама, подаренная ей матерью в Париже.
Папа не одобрял их с мамой походов по магазинам, говорил, что Лена приехала на две недели и жалко тратить на это время – надо смотреть Париж. Вот в следующий раз, когда Лена приедет надолго, да и денег будет побольше, тогда пожалуйста, бегайте по магазинам, покупайте себе тряпки…
Следующего раза не получилось.
Мама смеялась и отмахивалась от отца: «Что ты понимаешь в тряпках и вообще в женщинах! Быть в Париже и не купить одежды! Да ее подруги засмеют».
Они ходили в недорогие магазины на бульваре Сен-Мишель.
«Это ничего, что тут самообслуживание, – говорила мама, – и к нам не бросается десять продавщиц. Мы люди не гордые. Зато тут подешевле».
