Эдвард. Ты историю рассказывать будешь?
Майкл. Давным-давно жил-был рыцарь, которого звали сэр Орфео. Он женился на даме, которую звали Эуридица, и они любили друг друга. Жили они в Англии, если точно — в Винчестере. Средневековые поэты склонны переносить древние мифы в знакомое окружение. В этом их прелесть. На чём я остановился? Да, Эуридица была воплощением любви и добродетели, никто не мог описать её красоты. Однажды Эуридица уснула в тени волшебного дерева, и, одним словом, была похищена смертью, которая явилась к ней в образе короля, короля подземного мира.
Эдвард. Он тоже жил в Винчестере?
Майкл. На острове Уайт, вообще-то. Оставь свои шуточки. Её похитила смерть. Орфео, который, кстати, был великим музыкантом, заплакал о жене и отправился в лес, чтобы похоронить себя заживо, ибо знал, куда ты пойдёшь, туда и я с тобою пойду, и куда я пойду, туда и ты пойдёшь со мною… Да, да… Он пришёл в преисподнюю и заиграл на арфе, и отвоевал жену, и благополучно возвратился в Винчестер. Так сэр Орфео сбыл напасти. Дай Бог и нам счастливой части! Аминь.
Эдвард. Очень красиво, Майкл.
Адам. Правда здорово.
Майкл. Есть ещё выпить?
Эдвард. Херес?
Майкл. Попробую-ка я водку-мартини.
Эдвард. Три водки-мартини — заказ принят. Ловите, парни. Будем!
Адам. Будем!
Майкл. В самом деле. Очень вкусно.
Пауза.
Эдвард. Адам, ты какой-то сегодня тихий. Тихий человек.
Адам(поёт).
О, благодать, спасён тобой
Я из пучины бед;
Был мёртв и чудом стал живой,
Был слеп и вижу свет.
Прошёл немало я скорбей,
Невзгод и чёрных дней.
Сегодня буду Богу петь,
Как в самый первый день.
О, благодать, спасён тобой
Я из пучины бед;
Был мёртв и чудом стал живой,
Был слеп и вижу свет.
>{2}Пауза.
Майкл. Спасибо.
Эдвард. Спасибо.
Адам. Спасибо.
Майкл с миской в руках, ест. Нетронутая миска с едой стоит и возле Эдварда. Цепь, которой был прикован Адам, пуста.
Майкл. Вкусно. (Некоторое время ест молча.) Это курица. И овощи свежие. Слегка переварено для меня. Для тебя пожалуй что недоварено. Но вкусно.
Пауза.
Ты не будешь есть? Ты же голодный.
Пауза.
Ты три дня ничего не ел. Они уже злятся, что ты не ешь.
Пауза.
Не разговариваешь, не ешь — кому от этого легче? Ясно, что наше положение, мягко выражаясь, опасно. Чего, спрашивается, выражаться мягко? Но не доводить же их до крайности! Вот именно до крайности, до предела, так? Чтобы уж наверняка вывести их из себя. Они и так уже на взводе. Знают ведь, что натворили. А теперь мечутся между чувством вины и заносчивостью. Пытаются, так же, как и я, изо всех сил найти этому какое-то здравое… какое-то успокоение, я же чувствую, что они не хотели убивать Адама… Он мёртв. У меня есть доказательства, у тебя тоже. Моё доказательство в том, что один из них по-настоящему плакал…
