– И не надо, не говори с ним, – дочь выковыривала из йогурта кусочек персика, – Я еще раз подумала и решила. Я туда не пойду.
Глаза чадолюбивого родителя медленно поднялись от чашки с дымящимся кофе.
– Как это понимать?
– Па, – дочь отложила ложку, – Ты подожди. Ты не нервничай. Ну, сам подумай – какой из меня экономист?
Люба успевала на отлично по всем предметам – сказывались и благодатные гены, и условия, старательно создаваемые матерью для идеального гармоничного развития детей. Но девочка права – ее пятерки по математике сильно отличаются от пятерок по истории, например. Точные науки не вызывают у Любы Старцевой ни вдохновения, ни любопытства. Все это так, но менять решение накануне вступительных экзаменов…
– И что дальше? – спросил Старцев нехорошим голосом.
– Дальше? Дальше – юрфак МГУ. Ты не волнуйся, па, – заметив, что отец напрягся, хитрая девчонка подошла к нему, обняла за шею, потерлась щекой, – У меня получится. Вот посмотришь.
Старцев взглянул на жену. Анюша страдальчески свела брови: да, вот такая у нас с тобой дочь. А что делать?
– Я сейчас буду думать, с кем договариваться, – вздохнул он, – На вскидку вспомнить некого, значит, придется искать. А ты через неделю скажешь, что опять передумала, и попросишься в балетное училище…
– В балетное не попрошусь, – пообещала дочь, – У меня подъем низкий и растяжка плохая, не возьмут. А договариваться ни с кем не надо. Я сама.
– Чего – сама? – рассердился отец, – Ты собираешься менять документы и поступать под другой фамилией, да? А если нет, то представь себе следующее: как только станет известно, чья ты дочь, любой экзаменатор, у которого в этот день будет плохое настроение, завалит тебя на первом же вопросе – для восстановления социальной справедливости в отдельно взятом вузе страны.
– Почему ты думаешь, что тебя так все не любят? – тихо спросила дочь.
Он не нашел, что ответить. Посмотрел на часы – уже минут пять, как пора было выехать из дому. Взял со спинки стула пиджак, прихватил портфель и пошел.
* * *
Приоткрыв глаз, Малышев покосился на соседнюю подушку. Чуда не случилось – на подушке по-прежнему покоилась голова безмятежно спящей актрисы Кукулиной.
Золотистые локоны актрисы Кукулиной, как и положено по законам жанра, разметались. Разумеется, ее прелестные пухлые губки приоткрылись. Без сомнения, ее длинные ресницы трепетали… При взгляде на младенчески спящего златокудрого ангела, Малышев поморщился.
У президента Росинтербанка Сергея Малышева была одна странная на взгляд прочих особенность – он терпеть не мог спать с женщинами.
