— Поздновато, раньше надо было. Теперь без вас все образуется. Советую зайти на КП к Попову.
* * *
Утром Алексей прибежал к реке на зарядку. На берегу стояли двое мужчин в спортивных трико. В одном из них по росту и сложению Баталин признал маршала, второй был Лебедев. Гости распутывали рыболовецкую снасть.
Взмахом руки Лебедев подозвал Алексея. Маршал, забросив спиннинг, ничего не замечал вокруг.
Лебедев попросил Алексея:
— Помоги, а то я в этой паутине завяз.
Баталин стал помогать распутывать лесу.
— Поймали что–нибудь?
— Ничего, а Владимир Церенович вон каких подцепил.
Он кивнул на россыпь камней: там лежали три форели, одна еще не уснула и била хвостом.
— Ух ты-ы! — восхитился Баталин. — У нас далее Логинов и Шевченко за раз больше двух не приносят.
Маршал сделал подсечку и принялся быстро вертеть катушку. Показалось изогнутое тело рыбины, у самого берега она отчаянно забилась. Маршал ловко взметнул удилищем, и рыбина будто сама прыгнула к нему в ладонь.
— Та–ак! — пробасил маршал, увидев Баталина. — Доброе утро, юноша.
— Это Баталин, — представил Лебедев.
— Тот самый? А он никого не напоминает вам, Анатолий Васильевич?
— Алексея Шаравина. Еще в училище я спросил: не родственники они случайно? Оказалось, нет. А сходство потрясающее.
— Только Шаравин, помнится, никогда в воздухе двигатель не останавливал!
— Я тоже не останавливал, товарищ маршал авиации.
— В таком виде я не маршал, а Владимир Церенович. А где же ваша снасть?
— Я тут просто так. — Баталин смутился. — А вы маринку поймали.
Маршал нахмурился.
— Разве это не форель?
— Бросьте ее назад в речку, она ядовитая.
— Не может быть! Такая красавица? Надо же! Спасибо, Алексей Дмитриевич, выходит, я вам жизнью обязан!
Маршал швырнул рыбину в середину потока.
* * *
На аэродроме маршал первым делом спросил Сердюкова и Кострицына:
— Документация готова?
— Готова, товарищ маршал авиации.
На некоторых страницах маршал задержался.
— Гм… Выходит, в свое время двигатель был переконсервирован? Кто еще, кроме прапорщика Шевченко, обнаружил, что двигатель прошел переконсервацию?
Ответа не последовало.
— Где инженер эскадрильи? Справьтесь у него.
Крушилин по телефону поговорил со Сливкиным и доложил:
— Инженер эскадрильи знал о переконсервации, но забыл.
Маршал смотрел на Кострицына долго, тяжело. Квадратная челюсть выдвинулась, лицо окаменело. Лебедев знал, что это означает приступ гнева.
— Запамятовать такое!.. — произнес маршал.
Отложив формуляр, он потребовал анализы полетов. Капитан Омелин торопливо расстелил на столе график и красным карандашом подчеркнул букву «а» у излома линии оборотов двигателя.
