– Иисус любит тебя, – сказал он.
– Если так, то почему мне так плохо? – спросил я.
– Ты с перепою, – сменил он тон с пафосного на слегка озабоченный.
– Так какого хрена мне плохо, а? – спросил я.
– Все твердят Иисус, Иисус, Христос да Христос, а чтобы взять да и что-то сделать, слабо, а? – спросил я.
– Где он, этот Иисус ваш, когда Он и ПРАВДА нужен, – сказал я.
– Тебе тяжело? – спросил он участливо.
– А что, не видно? – спросил я.
– Иисус дал тебе пива! – сказал он радостно.
– Думаешь, выкрутился? – спросил я, а он радостно покивал.
– Не считается, – сказал я злорадно.
– Если на то пошло, Иисус ПРОДАЛ мне пиво, – сказал я.
– Ты требуешь чуда, – скорее спросил, чем сказал он.
– Я требую чуда, – сказал я, с сожалением глядя, как бутылка-то пустеет.
Всегда так. Четыре литра взять стыдно, а двух явно не хватает. Никогда.
– Дьявол искушал Иисуса явить чудо, – сказал осуждающе этот богослов сраный.
– Дьявол всего лишь просил его прыгнуть разок со скалы, – сказал я.
– И ты не Иисус, а я не дьявол, – сказал я.
– Давай поговорим о том, как точно сбылось предсказание в Ветхом Завете о Навуходоно… – начал он.
– Давай не поговорим об этом, – прервал я.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Чуда, – сказал я.
В это время на аллее появилась тележка, а за ней и жирная тетка, которая стала переворачивать тележку, как столик. Я уж думал, она не придет. У нее всегда можно купить пива. Проповедник глядел на меня вопросительно. Я покачал головой. Конечно, это вовсе не чудо никакое. Тетка могла прийти в парк торговать соком, водой, пивом и воздушной кукурузой, а могла и не прийти. На меня пахнуло молодым потом, и я – насколько мог быстро – повернулся. Мимо бежали кросс двенадцатиклассницы. К сожалению, я был чересчур не в форме, чтобы подставить ногу одной из них, а потом утащить жертву в кусты. Да и проповедник был не очень подходящей компанией для такого времяпровождения. Я допил пиво, бросил бутылку в урну – попал, к своему удивлению, – и, пробуя силы, приподнялся. Потом встал и пошел к продавщице пива.
– И все же Господь обязательно явит тебе чудо, – сказал вслед мне этот чудак.
– Непременно, – сказал я.
– Вот увидишь, – крикнул он.
– Обязательно, – сказал я.
– Прямо сейчас! – взвизгнул он.
– Ну конечно же, – бросил я.
– В сей же момент! – заорал он.
– Всенепременно, – сказал я.
После чего обернулся, чтобы послать его наконец-то как следует, но на скамейке никого не было. Если бы я был студенткой филфака и прочитал сто пятьдесят семь раз «Мастера и Маргариту» – а это для них обязанность, вроде как для пограничника уметь бегать с собакой, – то непременно бы вздрогнул. Но это было далеко не первое похмелье в моей жизни. Я знал, что в такие моменты чего только ни случается. И никакие дьяволы советского розлива тут ни при чем. Алкоголь играет, сказал я себе. И пошел за добавкой, еще поиграть. Но буквально в двух-трех метрах от столика, хотя все вроде как и продолжало выглядеть обычным, – что-то в атмосфере изменилось. Воздух как будто щелкнул и, судя по тому, как люди в парке продолжали заниматься своими делами, – изменилось лишь для меня. Так что я не стал заострять на этом внимание и купил себе еще пива. Но я уже знал.
