— Знаешь, что я не люблю больше своего воспитания? — вдруг спросил лорд, когда я почти добралась до двери. — Когда меня обманывают. — нечеловечески резким движением перехватывает мою руку, скручивая ее за спиной, и прижимает к двери. Я даже охнуть не успела. Силен, зараза! Все-таки вторая личина очень влияет на характер и физические показатели человека. — Что ты дела в моей комнате, Ти? — его горячее дыхание обжигало шею, но страшно не было. Лишь неприятно от непозволительной близости, больно от захвата и обидно, что такого мага, как я просто взяли и прижали к стенке.
— Я искала… дневник. — прошептала я. И сразу после этих слов, почувствовала, как рука юного лорда поскользила по моей талии вверх к руке, прижатой к моей груди, а следовательно и прижимающей рукопись. На мгновение, когда твердая ладонь парня коснулась моей кожи в зоне декольте, он вздрогнул и замер. Я услышала, как он затаил дыхание.
В пору моей бурной молодости я прочла множество любовно-эротических женских романов, от которых все девчонки, и я была не исключение, сходили с ума. Я читала их и представляла себя и Тео. Но сейчас, когда юный лорд замер, прижимая меня своим телом к двери, а рукой практически касался того, что может трогать только мой муж, я, благодаря тем романам, осознала, чем все может кончиться, и с трудом пропихнула старый дневник в руку Рафаэля. Вздохнула с огромным облегчением, когда тело Крейва отстранилось от меня, но радовалась я не долго. Лорд одним легким движением повернул меня к себе и, просунув свое колено между моих ног (хорошо, что с утра я надела брюки), навис, облокачиваясь о дверь одной рукой. Белая рубаха, полностью расстёгнутая, открывала прекрасный вид на рельефный мужской торс, но приторный запах дешевых женских духов заставил отвернуться, сморщив нос. И вся эта поза не столько смущала, сколько возмущала!
— Отстранись от меня, пожалуйста. — требовательным шепотом попросила я, выставляя руки вперед, но не касаясь груди лорда. Рафаэль лишь хмыкнул, переводя взгляд на дневник. Ловко открыл его большим пальцем, пробежал глазами и усмехнулся.
— Древне-марийский. — одобрительно кивая, заключил он, а у меня замаячил свет в конце непроглядного леса с упырями.
— Ты знаешь этот язык? — с надеждой посмотрела в глаза Рафаэля. Тот еще пару секунд сосредоточенно бегал по записям, потом захлопнул тетрадь и улыбнулся мне, словно кот, объевшейся сметаны.
— Но тебе не помогу, если ты об этом.
