— Спасибо, — погладил ее волосы Егор.
— Колдовство было не наше.
— В каком смысле?
— Чужое. Раскаленное. От него было больно. Я словно обожглась…
— А ты в городе была? — И тут он вспомнил свои ощущения во время прогулок вдоль набережных — будто кто-то следит за ним пристально.
— Придешь еще — скажу! — и звонкий смех растаял среди деревьев.
1 июля. 9:45 Психоневрологический институт им. Бехтерева. Улица Бехтерева.
— Как-то мы не догадались, что пока доктора не проведут пятиминутки и прочие необходимые процедуры, то разговаривать с нами не будут, — пробурчал Старцев.
— Пятиминутку, — усмехнулся Алексей Васильевич. — Мы уже пятьдесят одну минуту ожидаем.
— Интересно, что скажет доктор, если ты ему сообщишь, что считаешь минуты?
— Не-не-не… Со здешним добрым доктором мои состояния обсуждать не надо…
Мужчины переглянулись, пытаясь отреагировать на шутку. Получилось как-то невесело. И очень нервно.
На самом деле — коридор как коридор, больница как больница. Все чистенькое, в персиковых тонах, на стенах — веселые постеры с цветами. Преувеличенно важные медсестры, спешащие по делам, но думающие о чем-то своем.
У Старцева здесь как-то странно холодел затылок, словно что-то ужасное, то, чего он всю жизнь панически боялся, осторожно поглаживало его голову.
— Давно ждете, молодые люди? — Егору Ивановичу не показалось — на этот профессионально-мягкий голос дернулся не только он, но и следователь.
— Мы по поводу Маргариты Николаевны Ивлевой, женщины, которая к вам вчера поступила.
— Поступила, — кивнул психиатр.
— Когда мы сможем с ней побеседовать?
— Побеседовать…, - доктор грустно усмехнулся. — Пока у нее ступор. Утрата речи, обездвиженность. Мышечный тонус повышенный. Она попросту безразлична ко всему.
— Травмы? — спросил Алексей Васильевич.
— Нет. Этого нет. Ни травм головного мозга, ни еще каких-либо повреждений на теле не зафиксировано. Анализы крови — чистые. Где бы она ни была, препаратов никаких не получала.
— И что с ней? — нахмурился Старцев.
— По всей вероятности, острый реактивный психоз. Какая-то психическая травма дала его. На лекарственные средства организм не откликается — вот что плохо. Так что на счет «поговорить»… Не знаю.
— Могу я взглянуть на нее? — Егор Иванович был уверен, что несчастную утаскивали в Иной мир, но по тому, как описывал врач состояние пострадавшей, воздействие было слишком сильным.
— А на каком основании, молодой человек? — строго смотрел на него лечащий врач.
