Скупщица подозрительно прищурилась, но Васенька так решительно повернул к двери, что она поверила ему. Могучим прикосновением руки она остановила гостя:
— Зачем на сторону продавать? Обжулят тебя, Васька.
Сердце у вора ёкнуло от радости. «Клюнуло», — подумал он. Но на лице изобразил нерешительность.
— Не обжулит. Небось — старый приятель и при деньгах сейчас. Хорошую цену дает.
— Нет, — решительно сказала Марья Егоровна, — в пивную попадешь, до утра не вылезешь, а мне некогда твои вещи стеречь!
— Я в пивную и не зайду, только в окошко стукну, приятеля вызову и — бегом обратно.
Васька рассчитал правильно. Хитрость удалась: скупщица не хотела выпустить добычи.
Но Васенька переборщил. Он, закурив папироску, сунулся опять к двери.
Его упрямство рассердило Марью Егоровну.
— Пошел вон со своей дрянью! А я твое краденое стеречь не буду.
Марья Егоровна кротостью нрава вообще не отличалась, а вспылив, себя вовсе не помнила. Мощной рукой она рванула корзину за крышку.
В корзине лежало скрючившееся, залитое кровью человеческое тело.
— Ты… ты… зарезал человека… и ко мне хотел сплавить… — белыми от ужаса губами зашептала Марья Егоровна.
— Не я! Не я! Лопни мои глазыньки! Разрази меня!.. — залепетал вор.
Но от этого жалкого лепета Марья Егоровна пришла в ярость. Она зычно закричала и затрясла Васеньку.
— В пивнушку сбегать?! А меня, бедную, слабую женщину, с мертвецом оставить!.. А? Так я же тебе покажу, зараза проклятая!
Через пять минут растерзанная Васькина гармонь лежала среди обломков мебели, на площадке перед дверью валялась серая примятая кепка, а клочья клешей болтались на всех острых углах вплоть до самых ворот.
А по улице, в сопровождении гогочущей толпы, Марья Егоровна волокла в милицию обалделого, почти несопротивляющегося Васеньку.
Когда через четверть часа агент угрозыска переступил порог комнаты и взглянул на разгром, на следы Васенькиного избиения, он с уважением сказал:
— Ну и ручки у вас, гражданочка!
И вошел, осторожно ступая через опрокинутую и поломанную мебель.
— Ну, а где же труп?
Но Марья Егоровна стояла с раскрытым ртом: трупа не было. Правда, осталась корзина. Она лежала на боку, и из нее медленно вытекал густой и зловещий красный сок.
Агент угрозыска наклонился, осторожно дотронулся до алого сока, понюхал свой палец и, слегка улыбнувшись, облизнул его.
— Вишневое варенье, — сообщил он громоздившейся за дверью толпе.
И уже строго и сухо обратился к ошеломленной Марье Егоровне:
