Мои глаза, наверное, загорелись.
— Проклятье! В любом случае я хотел отдать его тебе, когда придешь. Забери его. Но ты должен помнить: даже если ты заберешь его и весь остальной мир в придачу, ты все равно обездоленный человек. Помни, что ты — сирота.
Тогда я впервые подумал, что мне надо стать сильным.
Мир квантовой теории и наполовину мертвая кошка
Хозяин дома открыл дверь, ведущую на чердак, залез туда и спустился с черным кейсом. Затем он вытащил из него подзорную трубу отца. Эта вещь принадлежала отцу еще с тех времен, когда его мышцы были крепкими, как незрелое яблоко, а я был гораздо младше, чем сейчас, и мой рот еще пополнялся новыми сверкающими зубами.
С подзорной трубой был связан один случай, который произошел, когда мы возвращались домой, проведя одну ночь в городке Ёнчон провинции Кёнгидо. Это было время, когда повсеместно продавали мандарины и хурму. В тот день отец закрыл лавку гораздо раньше того часа, когда пьяницы обыкновенно возвращались домой, и, посадив меня в грузовик, направился в сторону севера.
После того как мы, выехав за границы Сеула, оставили позади несколько контрольно-пропускных пунктов, по обе стороны двухполосной дороги показались поля, покрытые снегом. Когда мы ехали по неровному асфальту, пустые ящики из-под фруктов, загруженные в багажный отсек, бились друг о друга. Этот дребезжащий звук казался мне наполненным чувством одиночества.
Каждый раз, когда отец проезжал поворот, он снижал скорость, говоря: «А вдруг асфальт покрылся тонким слоем льда?» После нескольких часов езды грузовик наконец остановился неподалеку от нескольких фермерских домиков, стоявших так, словно они были окружены выпавшим снегом.
Мы с отцом вошли в один из домов, у входа которого была вывешена табличка с иероглифом «бок», означавшая, что в этом доме кто-то умер. Отец сказал мне, что здесь жил его друг.
В углу двора, на бочке, находился котел. Дрова под ним, казалось, уже прогорели, однако сквозь зазор, образовавшийся между котлом и крышкой, клубами вырывался белый пар. Слабое пламя освещало противоположную сторону двора, а бочка изнутри пылала красным. Несколько людей, окружив ее, грелись, стоя у огня и шумно разговаривая. Перед бочкой стояла палатка, на ткани которой плясали черные тени людей.
Следуя за отцом, я отвесил два глубоких поклона перед траурным портретом некоего старца. Тот старец, отсутствующим взглядом смотревший сквозь стекло рамки на шумный двор, был другом отца. Когда мы с отцом поклонились, сидевшая рядом с портретом громко рыдавшая старуха поприветствовала отца с благодарностью и привычностью, словно делала это постоянно, а потом обратилась ко мне. «Узнаешь ли ты меня?» — спросила она. Когда я энергично закивал головой, она сказала: «Мальчишка, я принимала роды у твоей матери, ты помнишь, кому ты обязан появлением на этот свет?»
