Я отрицательно покачал головой.
— Почему ты сейчас снова плачешь? Ты расстроен, что не стал его приемным сыном?
«Нет, конечно нет».
— Переживаешь, что остался сиротой?
«Нет, — подумал я. — Просто я не знаю, что мне теперь делать. Я теперь один, но я еще недостаточно взрослый. Осталась лишь одна надежда», но вслух сказал:
— Я не сирота.
«Да, это так, — решил я. — В первую очередь — я не сирота».
— Раз твой отец умер, значит, ты сирота, это уж точно, — возразил хозяин дома.
«Теперь я один, — пронеслось в голове. — Я еще недостаточно крепко стою на ногах, но прежде всего — я не сирота».
— Моя мать жива, поэтому я не сирота.
Хозяин дома, смутившись, посмотрел на меня и спросил:
— Сколько тебе лет исполнится в этом году?
— Шестнадцать.
— Значит, минуло уже пятнадцать лет, — задумчиво проговорил он, а про себя подумал: «Значит, столько лет прошло с тех пор, как твоя мать умерла».
— Нет, — я поспешил опровергнуть его мысли. — Я тоже так считал, но оказалось, что это не правда. Мистер Питер Джексон сказал, что между мной и ею существует сильная связь. Это означает, что она жива и думает обо мне.
Конечно, хозяин дома не мог залезть ко мне в голову и убедиться, что я не лгу.
«Несчастный мальчик», — услышал я его голос.
«Я не считаю себя несчастным».
«Сирота, как бы он ни был талантлив, несчастен. Потому что у него нет родителей».
«Я не сирота, — обратился я к нему мысленно. — У меня есть отец и мама. Они сейчас находятся далеко».
«Поэтому, даже если и дать тебе эту вещь, она все равно окажется абсолютно бесполезной», — продолжил свои размышления хозяина дома.
— Что это за вещь? — спросил я.
— А? Что? — испуганно глянув на меня, переспросил он. «Может быть, его послал этот новый отец, узнав, что забрал не все имущество?»
— Что это за вещь, которую вы не хотите мне отдавать?
Я сообразил, что надо быть решительным, и пристально посмотрел ему в глаза. Прошла одна минута, другая, третья. Наконец хозяин дома не выдержал и, избегая моего взгляда, пробормотал:
— Я хотел было сказать полковнику о задолженности по оплате комнаты за два месяца, но было ясно, что, заикнись я об этом, и в этой голове, — тут он указал на свою голову, — появилась бы дырка от пули. Ты ведь тоже хорошо знаешь, что, повредив поясницу, я пролежал несколько лет, не выходя на улицу и лишь таращась в телевизор? Возьми хотя бы то, что осталось из вещей твоего отца. Продашь их и погасишь задолженность. Если не сделаешь так, мне придется голодать.
