— Почему?
— Потому что, если полюбишь, не сможешь работать. Если не сможешь работать, не сможешь заработать денег. Если не заработаешь денег, братья останутся голодными, — сказала она грустно, в ее голосе послышались слезы.
Со следующего дня она больше не приходила на фабрику. Когда он спрашивал, куда она ушла, рабочие, пожимая плечами, отвечали, что не знают. Что до самого парня, то он в ее поисках объездил на велосипеде каждый закоулок в центре Сеула. За все это время он больше ни разу не напевал популярную в то время песню «Веселое воскресенье», которую исполняла известная певица Ким Чхучжа. Вместо этого он, сам того не сознавая, бормотал: «Если полюбишь, не сможешь работать. Если не сможешь работать, не заработаешь денег».
В Сеуле живет множество женщин, их число даже трудно себе вообразить, но той девушки среди них было не найти. Если еда мешает нам любить, зачем нам питаться? Он перестал есть. Если работа мешает нам любить, зачем работать? Он перестал работать.
Он жил так, блуждая в поисках той девушки, пока однажды не свалился, не в силах больше крутить педали. Упав, он подумал: «Надо жить дальше, нельзя вот так умирать. Если любишь, надо показать ей, что можно одновременно любить, есть и зарабатывать деньги». Так он размышлял, долго и пристально глядя на старый черный велосипед, лежавший рядом с ним, а у того все еще продолжали крутиться колеса.
* * *
— Ты видел? Тот выступавший парень — это сумасшедший «парень-велосипед», а? Когда он выходил на сцену, на велосипеде висел звонок, а когда он сходил со сцены, тот сумасшедший звонок исчез, а? Ты видел, а? Ты видел, а? — внезапно обратился ко мне мальчик, сидевший рядом со мной и ждавший своего выхода.
Он был маленького роста, с темным лицом, похожим на каштан; на его голове красовалась темно-красная бейсбольная кепка. Я решил, что он младше меня, поэтому у меня испортилось настроение оттого, что он обращался ко мне на «ты».
— Что видел? — спросил я раздраженно.
— Разве это не сумасшедший парень, а? Не сумасшедший, а? Даже если ему не хватало еды, такое выкинуть, а?
Каждый раз, когда он говорил «а?», его густые брови приподнимались и опускались обратно. Его глаза, когда он закрывал их, становились похожими на кукольные. Его волосы были довольно длинными, но не настолько, чтобы закрывать затылок, как у учеников средней школы, поэтому я и подумал, что он учится в начальных классах.
— Тебе сколько лет, что обращаешься ко мне на «ты»? — возмутился я, раздосадованный его манерой поведения.
