«Зато другие вольные ветры наверняка одобрили бы такой мятежный поступок», — с улыбкой подумал Виэллис. Дедушка Ветрило был не робкого десятка. Он в одиночку осмелился пойти против ветряных порядков и утёр этой Комиссии нос.
— Презираю! Презираю! А-а-и-и-о-о! — еще долго слышалось в пустыне, после того как Самум окончательно исчез. То ли пески решили для разнообразия исполнить что-нибудь кроме органного концерта, то ли в Сахаре непомерно разрослось и приумножилось эхо.
— Знаешь, — сказал Виэллис брату. — Я горжусь нашим дедушкой. Теперь я наконец-то понял, на кого хочу быть похожим. Не нужны мне никакие воздушные плащи. И почести мне тоже не нужны. Я стану таким же непокорным ветром, как он.
— Непокорным? А не боишься? — спросил Сальто. — Ведь взрослых, вообще-то, надо слушаться.
— Само собой, — согласился Виэллис. — Но поди разбери, кто из ветров взрослый, а кто просто прикидывается. Один скажет тебе дуть на запад, другой — на восток. Третий прикажет лететь на юг, а четвертый пошлет с поручениями на север. Иногда полезнее прислушиваться к себе. Если каждый будет следовать строго прописанному для него плану действий, где же здесь свобода? Дедушка Ветрило не побоялся чужих мнений и пересудов. Он выбрал собственный путь и стал дуть наперекор всему.
— Вот интересно только, в каком направлении, — проронил Сальто.
— Это, я уверен, скоро выяснится. А пока куда важнее отыскать Орехоколку и облачного пса.
Глава 17. Вредный и катабатический Мистраль
Орехоколке всё-таки удалось разговорить пустынных обитателей, и спустя несколько душных часов оазис наконец расплывчато замаячил впереди. Облачный пёс решил, что это мираж, потому что уже дюжина таких оазисов возникала и предательски исчезала у него перед глазами. Он уселся на раскаленный воздух и попытался изобразить на своей морде выражение крайнего презрения к оазисам.
— Р-р-рав! — сказал он. Но Орехоколка и слушать не стала. Она упрямо тянула его за облачное ухо, пока размытые, тонкие стволы пальм не сделались толстыми и осязаемыми, а от голубого озерца не повеяло свежестью. Из озерца чинно пили воду два оранжевых двугорбых верблюда. Они исподлобья взглянули на Орехоколку и облачного пса, непринужденно пошевелили ушами, после чего принялись пить с таким усердием, что казалось, через минуту от озерца не останется и следа.
Рядом, в палатке, сидели и что-то тараторили на своем непонятном языке загорелые бедуины. На появление Орехоколки и облачного пса они никак не отреагировали. Наверное, посчитали их очередным миражом. Бедуинам было жарко даже в тени. Они обливались потом, но снять белую бесформенную одежду никто почему-то не догадался.
