Таймири ничего не оставалось, кроме как последовать за индианкой. Холод в озере сковывал мгновенно. Он набрасывался на тебя, как ополоумевшая швея, и наматывал, наматывал на свое адское веретено тугие сухожилия. Казалось, вот-вот лопнут.
— Ха! Присоединяйся! — залихватски крикнула Сэй-Тэнь. — Водичка в самый раз. Освежает.
Индианка поманила Таймири пальцем, но у той уже стало сводить конечности, а зубы принялись выбивать барабанную дробь.
— К-как вы в таком холоде… — недоговорила она.
— Мы с Эдной Тау закаленные. Правда, Эдна?
— Жировая смазка сохраняет тепло, — поделилась секретом краснокожая.
Таймири взяла досада. Выходит, напрасно она геройствовала и жертвовала своим покоем.
Гораздо раньше индианка рассказала о буром жире предприимчивой Сэй-Тэнь. И подруги, недолго думая, решили испробовать его на себе. Они обмазались жиром из фляжки с ног до головы. Кожа их сделалась глянцевой, а волосы залоснились…
Папирусу перепал спасательный круг, и он поплыл к яхте. А Таймири стала жертвой переохлаждения.
…Ее укрыли пледом. Было тепло и даже жарко. В висках стучала кровь, а глаза, стоило их приоткрыть, невыносимо болели.
— Дайте же ей наконец чаю! — сказал кто-то. Заботливые руки подоткнули под нее одеяло и прикоснулись к щекам.
У изголовья, на табурете, сидела Минорис. Она то и дело меняла компресс и проверяла температуру на старом, поцарапанном градуснике.
— Угораздило же тебя так простудиться! — сочувственно проговорила она.
— А тетя ведь предупреждала… Коварна вода в горах, — пробормотала Таймири. Сделав над собой усилие, она приподнялась на кровати. Принесли жаропонижающее, и в роли доброго доктора выступал сам капитан.
— Вот. Чтобы выпила до дна, — буркнул он. Нет, ему куда больше подошла бы роль злого доктора.
Когда удалился Кэйтайрон, в каюту юркнула Эдна Тау.
— Меня не должны здесь видеть, — коротко шепнула она. — Я пыталась помочь на кухне, но мне не доверяют.
Она проворно достала из-за пазухи какой-то флакончик.
— Моя микстурка быстро поставит тебя на ноги.
— Живая вода? — слабо спросила Таймири.
— Почти, — кивнула та. — А они, представляешь, решили, что это яд!
Испарилась индианка точно так же, как и возникла, — беззвучно. На полу остались только жирные следы от мокасин.
Через три часа после того как Эдна Тау намешала в лекарство свой эликсир, лоб заметно похолодел. Остановилась утомительная гонка мыслей, и Таймири почувствовала себя обновленной. Кто-то расщедрился и отдал ей пахнущую старой одеждой сорочку — с узорами и вышивкой. Наверное, Сэй-Тэнь. Она всегда питала слабость к вышивке.
