На росистой траве искрились нерукотворные алмазы, драгоценности, каким Лючия не привыкла удивляться. Она с недоумением взирала на своего нового знакомого, который со смехом носился по утреннему лугу, кружил рядом с сосной, сбивая с иголок блестящие капельки, — в общем, ребячился, как мог.
— Сегодня день, когда случаются чудеса! — весело воскликнул он, подлетев к Лючии. Та скривила губы, чтобы показать свое презрение к подобным речам и субъектам, их произносящим. Теперь она осознавала, как заблуждалась, полагая, будто видит сон. Увы, всё это приключилось с ней наяву. Стены, из плена которых она мечтала вырваться, крыша над головой — как можно было добровольно отказаться от таких удобств и отдаться воле взбалмошного призрака?! Даже людям нельзя доверять, что уж говорить о привидениях! Кто такой этот Арсен, чего от него ожидать? Голова раскалывалась от множества теснившихся в ней вопросов. Потом Лючия вдруг вспомнила, что сегодня у ее младшей сестренки день рождения, и сильно затосковала по дому.
— Отчего грустишь? — поинтересовался Арсен, заглядывая ей в лицо. — Разве утро не великолепно?
— Ты не поймешь, — ответила она. — Ведь тебе чужды людские печали.
— Не так уж и чужды, — проронил Арсен. — Я должен был сразу тебе рассказать…
Лючия его не слушала.
— Отнеси меня домой, — попросила она.
— Будет исполнено, прекрасная синьорина, — полушутливо произнес призрак и вновь подхватил ее, увлекая в небо. Земные тяготы остались на земле — Лючию вновь объяло беспредельное чувство любви и воодушевление, какое невозможно описать словами.
«Он имеет власть надо мной, — лишь на мгновение подумалось ей, и от этой мысли она содрогнулась. — Как только мы взмываем в воздух, я теряю способность здраво рассуждать».
Прикрывшись туманной кисеей, на необычных путешественников снизу вверх глядели усеянные стогами луга. Глядели своими мутными глазами-озерцами и недоумевали: куда держат путь эти двое в столь ранний час? Равнина, точно заспанная барышня, хмурила свои брови-речушки, орошающие пашню, а небесные странники всё летели и летели — до самых холмов, за которыми, по словам Лючии, был родительский дом.
— Только, пожалуйста, не отпускай меня больше, — попросила она на всякий случай, окончательно уверившись в правдивости своего сна. Веселость Арсена вселяла в нее опасение за собственную жизнь. А Арсен растолковал ее просьбу по-своему: теперь он ни за что не оставит ее одну.
