Кирилл снова ушел, вернулся с чайником и заварником, поставил на стол корзинку со сладкими сухариками. Налил чай.
– Угощайся.
Инна кивнула, отхлебнула из кружки. Она могла пить кипяток, но сейчас вдруг обожглась. Вряд ли тому виной была нечистая сила.
– Ты как будто не деревенская. – Он улыбнулся и подал пример, налив чай в блюдце.
Кирилл отпивал его по-деревенски, со смаком, как будто хотел насмешить Инну. Ей действительно стало весело.
– А вы меня русалкой не сделаете? – спросила она всерьез.
Инна вдруг поняла, что хочет навсегда остаться здесь, в этом чудном месте. Хотя бы русалкой. Вдруг Кирилл уже опоил ее дурман-травой?
– Если утонешь, приплывай.
Ей непонятно было, в шутку он это сказал или всерьез.
– Я хочу быть любимой русалкой, – слетело у нее с языка.
Кирилл Бочаров удивленно повел бровью, и она смутилась. Действительно, занесло ее так, что не выплывешь. Или все-таки можно выкрутиться?
– Каждая русалка мечтает быть любимой, – сказала Инна. – Есть такая сказка.
– Здесь нет русалок, леших и кикимор.
– А как же куры?
– Какие куры?
– У Сидорки куры сдохли. После того как он вас ударил.
– Ударил?.. Так, чиркнул чуть-чуть. А куры – это случайность. А может, и кикимора. – Кирилл как-то не очень весело улыбнулся.
– Случайность это или кикимора, но Сидорка собирается вас на кол посадить. Как нечистую силу. Я пришла, чтобы сказать вам об этом.
– Молодо – зелено. – Он усмехнулся.
– У них ружья.
– Когда они собираются?..
– Не знаю, может, завтра. Если вообще пойдут.
– Скажи, что волков здесь много. Мол, сама видела. Ты ведь хочешь мне помочь? – Кирилл посмотрел на нее мягко, но пристально.
– Хочу. Иначе не пришла бы.
– Волки, оборотни, болота. Не дойдут они до меня. – Он говорил спокойно, без всякой угрозы, но Инне стало не по себе.
– Вы меня пугаете!
– Нет здесь ничего. И не было никогда. Но люди должны бояться.
– Почему?
– Мне так спокойней.
– Странный вы.
– Конечно, странный. Потому и живу здесь, жду.
Ей казалось, что Кирилл погружался в себя, в свою тайну.
– Кого ждете?
– Согрелась? – спросил он, отрешаясь от своих мыслей.
Она не успела ответить, а мужчина уже поднялся и пошел за машиной. Да, ей действительно пора уезжать отсюда. Хорошего понемножку. Или плохого?
Жизнь остановилась, а машина продолжала ехать. Мало того, она разгонялась. Влево-вправо, влево-вправо, все быстрей. Попутки исчезали за спиной, фонари, проносящиеся мимо, отражались в сознании вспышками фотоаппарата, в котором закончилась пленка. Все остановилось, а эти огни освещали потухшее сознание.
