Бумажные войны. Военная фантастика, 1871–1941 | страница 5
«Народы Европы, защищайте свои святые сокровища» — работа Г. Кнакфусса (1895), выполненная по эскизу Вильгельма II, которая вскоре стала известна как «Желтая опасность» или «Гроза с Востока». Копии ее германский кайзер рассылал европейским монархам.
Первого мая 1976 года их самолеты начинают сбрасывать «странные, безобидные на вид снаряды, трубочки из хрупкого стекла, которые разбивались на тысячи осколков, падая на улицы и крыши» (269). Эта атака — начало запланированной программы бактериологической войны:
Все лето и осень 1976 года Китай представлял собой чудовищный ад… Нигде нельзя было спастись от микроскопических снарядов, проникавших и в самые надежные убежища. Сотни миллионов трупов оставались непогребенными, микробы же только размножались; вдобавок, миллионы ежедневно умирали от голода. Голод, к тому же, ослаблял жертв и уничтожал их естественную сопротивляемость эпидемии. Людоедство, убийства и безумие воцарились повсюду. Так погиб Китай[5].
Подобные радикальные фантазии проистекали из непрестанного диалога между западной культурой и громадной мощью новых индустриальных обществ, все увеличивавшейся с 1764 года, когда в Глазго Джеймсу Уатту впервые пришла в голову идея изолированной камеры для конденсации пара. Сто лет спустя на сцену вышел Жюль Верн, первый великий научный фантаст, и достижения Немо, Ро-бура и балтиморского Пушечного клуба раскрыли наиболее плодотворные аспекты применения новых технологий. Позднее, в Пятистах миллионах бегумы (Les 500 Millions de la Begum, 1874), Жюль Верн обратился к моральной стороне использования научных знаний. Его Франсевиль — идеальный город, устремленный к миру, счастью своих граждан и благу всего человечества; Штальштадт — темная противоположность, обиталище доктора Щульце и его сверхпушки, город тоталитарный, регламентированный и нацеленный на завоевание мира. Негласный вывод состоит в том, что, располагая достаточными средствами, любой — любая страна, любая группировка, любая раса — может овладеть планетой Земля. Никто не выразил это лучше Г. Дж. Уэллса в наиболее выразительном и впечатляющем из всех произведений о грядущих войнах, Войне миров (1898). В своем классическом романе Уэллс изначально ввел идею высшей силы, какую испытали на себе тасманийцы: «Жители Тасмании… были уничтожены до последнего за пятьдесят лет истребительной войны, затеянной иммигрантами из Европы». Когда на пустоши между Хорселлом и Уокингом приземляются марсианские цилиндры, ружья и артиллерийские орудия англичан оказываются такими же бесполезными, как деревянные дубинки тасманийцев. Сверхоружие марсиан, их огневая мощь и мобильность, которым позавидовал бы любой генерал, служили предупреждением: наука может до неузнаваемости изменить военное дело.
