Он развернулся, затопал в комнату, а оттуда крикнул:
— Бей сколько хочешь, все равно не пойду!
Он явно напрашивался. Я схватил веник.
Цзячжэнь тихонько сказала мне:
— Ты только припугни его, а по-настоящему не бей.
В комнате Юцин лежал на кровати со спущенными штанами. Как раз из-за этого у меня рука не поднималась его ударить. Я сказал:
— Еще не поздно обещать, что пойдешь в школу.
Он крикнул:
— Хочу сестру!
Я ударил его. Он обхватил голову руками и говорит:
— Не больно!
Я еще раз. Он говорит:
— Ничего не больно, курица довольна!
Тут уж я разозлился и давай лупить его со всей силы. Он плачет, а я не обращаю внимания. Наконец он не выдержал боли и сдался:
— Папа, не бей меня больше, я пойду учиться!
К обеду он вернулся из школы очень напуганный. Я подумал, что он меня боится из-за утренней порки, и ласково спросил, понравилось ли ему в школе. Он опустил голову и что-то невнятно промычал. За обедом он то и дело поднимал голову и затравленно на меня смотрел. Мне стало не по себе, я почувствовал, что утром перегнул палку. После обеда Юцин говорит:
— Папа, учительница велела, чтобы я сам сказал: она мне сделала замечание, потому что я ерзал на стуле и невнимательно ее слушал.
Я стукнул плошкой по столу: сестру отдали в чужой дом, а он плохо учится!
Юцин заплакал:
— Папа, не бей меня, я ерзал, потому что больно было сидеть!
Я стянул с него штаны: действительно, у него там живого места не осталось.
Я чуть не заплакал от жалости.
Фэнся убежала от хозяев через несколько месяцев после того, как мы ее отдали. Как-то поздним вечером к нам тихонько постучали. Когда я увидел ее, то от неожиданности забыл, что она глухая, и воскликнул:
— Фэнся, заходи скорее!
Цзячжэнь вскочила и босая бросилась ей навстречу, обхватила руками и завыла. Мы усадили Фэнся на кровать. Она была вся мокрая от ночной росы. Одной рукой она намертво вцепилась в меня, другой в Цзячжэнь. Цзячжэнь хотела взять полотенце и вытереть ей волосы, но Фэнся ее не отпустила. Я посмотрел ей на руки — не заставляют ли ее там работать как скотину? Но ничего особенного не нашел — мозоли на них были и раньше, когда она жила у нас. На лице тоже шрамов не было. Я понемногу успокоился.
Цзячжэнь сняла с нее одежду и уложила вместе с Юцином. Фэнся смотрела на спящего братика и улыбалась. А он положил руку ей на щеку. Она спала тихо, как кошечка.
Утром он проснулся, увидел сестру, протер глаза, убедился, что она ему не почудилась, спрыгнул с кровати и радостно заорал:
