— А по сравнению с моими грехами, он — голубиное перышко!
Присев к зеркалу, снял накладной нос, оторвал мерзкую бородавку со лба, стянул седой парик. Расстегнув рубашку, самодовольно выпятил грудь и подмигнул своему отражению.
— Хорош, впрочем, как всегда.
— Как прошли очередные смотрины, синьор Джакомо? — почтительно поинтересовался слуга, причесывая растрепавшиеся волосы хозяина.
— Успешно, Пепе. Чувствую, исполнится заветная мечта отцов этого города, и проклятый церковью грешник смиренно скует себя узами брака.
Пепе испуганно перекрестился и плюнул три раза, прижав к губам зажатый кулак. Поймав в позеленевшей амальгаме отражение потешающегося над ним господина, насупился.
— Не торопись молиться за падшую душу, еще не время. Этой ночью мой гербарий пополнится двумя бутонами и одной благоухающей розой. Вдова Киприани и ее девственные дочери почтут за честь отужинать с шевалье де Сенгальтом. Мы в замешательстве, кого предпочесть на главное блюдо, а кого оставить на десерт?
Слуга вздохнул с явным облегчением.
— Брависсимо, мой господин. Но как Вам удалось совратить их в столь отвратительном образе, старого, горбатого ростовщика?
— Хитрость и обаяние, друг мой, вот две стороны одной медали. Безумная любовь к красоте и плоти губит и возрождает нас. А невинность грешит любопытством, что нам на руку. Пока добродетельная, мечтающая о рассрочке, вдова меняла в иголке нитку, а взволнованной и к тому же страдающей близорукостью бедняжке понадобилось на пустяковую манипуляцию изрядное время и полная телесная концентрация, я успел передать старшей сестрице записку с приглашением на устричный вечер, и не преминул прошептать несколько любезностей и шаловливых острот на ее изящное, словно ракушка-жемчужница, ушко. За что был сполна вознагражден. Смотри!
Холеная рука красавца скользнула в разрез блузы и выудила на свет ключ от тайного входа.
— Добро пожаловать в палаццо Понти!
— Святые апостолы! — завистливо присвистнул Пепе, — три лучших венецианских цветка за одну ночь.
— Не торопись, карнавал только начинается и весь благоухающий сад Царицы морей в нашем распоряжении. Приготовь новый плащ и маску с золотом, мы намерены ослеплять.
— Когда-нибудь, о Вас будут слагать легенды, синьор Джакомо.
— Людская память непростительно коротка, Пепе. Ради чего еще жить, как ни ради любви?
