* * *
Спарроухоук внезапно встревожился. Он почувствовал, что на том конце провода, — то есть в Нью-Йорке, — творится что-то не то.
Ответить ему должен был сам Поль Молиз. Вместо этого Спарроухоук услышал другой голос. Человек на том конце провода говорил с насмешливым почтением и, казалось, еле удерживался от того, чтобы расхохотаться прямо в трубку.
Что такое, черт возьми?!..
Как и было у них установлено, он пользовался обыкновенным телефонным автоматом в Джорджтауне. И звонил в самый обычный телефонный автомат в Манхэттене. Это был самый надежный способ избежать прослушивания.
И вот — пожалуйста!
Голос, который поприветствовал Спарроухоука, принадлежал человеку, которому, похоже, было известно, что Тревор звонит из другой страны.
— Поли говорит, что уверен в том, что ты там провернул хорошую работенку. Он просил тебе передать, чтобы ты сообщил все через меня. Всю информацию.
Всю информацию...
Она заключалась в двух частях.
Во-первых, восемь миллионов Молизов, которые канули в кайманский банк, как в Лету, — проследить за ними уже невозможно никакому ревизору, никакой комиссии, — вернутся в Америку через три дня в виде займов предприятиям, находящимся под контролем Молизов. По процентным выплатам по этим займам Молизу будет предоставлена значительная налоговая скидка.
Во-вторых, пятнадцать минут назад Спарроухоук сделал еще один телефонный звонок и передал распоряжение, — только не своим «Менеджмент Системс», — о совершении в ближайшие сорок восемь часов одного заказного убийства, нужного клану Молизов.
Посеребренный сединой англичанин прижимал к уху телефонную трубку, сильно затягивался овальной турецкой сигаретой и задумчиво смотрел на «Гордость Бирмы», чьи пурпурные и золотистые цветки делали ее одной из самых красивейших пород деревьев в мире.
За окном на велосипедах проехали две юные студентки. Их чересчур уж оживленное хихиканье говорило о том, что они приняли по приличной дозе ганджи. Они ехали на Семимильный Пляж. На рулях у них покачивались ласты и маски с трубками. Одна из них, — беленькая, — напомнила Спарроухоуку о Валерии, его дочери. Внезапно он припомнил и о том, что обещал ей привезти с Кайманов какую-нибудь коралловую безделушку. Хорошо, что вспомнил. Теперь бы опять не забыть...
— Эй, я знаю, что ты меня слушаешь, — вновь раздался на том конце провода бодрый голос. — Так шумно дышишь...
«Ах, паршивцы! Все-таки умудрились сесть нам на хвост, — с досадой подумал Спарроухоук. — Особенно один, самый главный паршивец...»
