— Ты умеешь готовить лосося? Приходилось? — вдруг резко спросил он.
Жаклин подняла голову и удивленно посмотрела на него.
— Конечно. Я умею готовить все.
Это действительно так и было — она слишком устала, чтобы просто бахвалиться.
— Я поймаю утром лосося, — сказал он. — А ты приготовишь его на обед — если только пообещаешь не добавлять в него яд. Травить шотландского лосося — это преступление.
— Утром? — устало откликнулась она.
Карета в сумерках ехала все медленнее, и Николас глядел в окно на знакомый пейзаж. Охотничью хижину уже было видно. Минувшие годы не пошли ей на пользу — крыша местами провалилась, краска на стенах облезла.
— Ну что ж, моя красавица, ты, может, еще не поняла, но мы приехали. Путешествие окончено.
Николас ожидал, что Жаклин обрадуется и хоть как-то покажет это, но он ошибся. Ну что же, сам виноват. Она знает, что его планы в отношении ее отнюдь не благородны.
— Ну, и что будет потом? — равнодушно спросила Жаклин.
«Интересно, — размышлял Николас, — что же все-таки произошло с ней за те последние десять лет, которые она провела в монастыре? Что научило ее так умело прятать свои чувства и принимать вещи такими, какие они есть?»
— Потом? — откликнулся он. — Потом, моя милочка, ты приготовишь мне обед. Что-нибудь вкусное — я очень голоден.
— А разве у тебя нет повара?
— Выгляни в окно, Жаклин. Видишь, на моей охотничьей хижине и крыша-то еле держится. Ни о каких слугах и речи нет. Тебе придется проявить изобретательность, чтобы хоть что-то приготовить. Стряпне Тавви я, пожалуй, даже яд предпочту. От одного запаха можно сдохнуть, хотя твой обед может помочь этому не хуже.
Пока Тавернер привязывал усталых лошадей к покосившемуся крыльцу, Жаклин смотрела в окно на заброшенную хижину. Если она и почувствовала разочарование, то сумела скрыть его.
— Ну, и из чего же я буду готовить? — резко спросила она, и Николас с облегчением понял, что она их все-таки накормит.
— У нас с собой кое-что есть. Сахар там, мука, кофе, бренди… Тавви, может быть, разыщет что-нибудь еще. Я полагаюсь на тебя — вы, французы, очень изобретательны.
— Это верно, — ответила Жаклин и так внимательно посмотрела на него, что ему стало не по себе.
Николас выпрыгнул из кареты и облегченно вздохнул. Воздух был влажным и холодным — пар изо рта виден.
Он повернулся к Жаклин. Она стояла в дверях кареты и смотрела мимо него на полуразрушенный дом; руки ее все еще были связаны.
— Я так и думала, что ты живешь в подобной развалюхе, — резко сказала она.
